Сквозь грозовые облака - [3]

- Занимайся своим делом, - отвечали ей. - Разберутся без нас. В Англии выживает сильнейший.

А утром, проснувшись от разговоров за дверью и громкого голоса Ширли, говорившей на кухне по телефону, Аня спустилась вниз за почтой и узнала, что Вайолет умерла - приняла слишком большую дозу.

Так промчались январь с февралем - с ураганными ветрами, дождями и той особой островной сыростью, от которой ноют и растут суставы.

Войска НАТО вовсю бомбили Белград, и Аня, придя однажды к Мэгги и Фреду, не могла скрыть своего возмущения.

Нечаянно услышав конец разговора, Лилиан, предстала перед Аней вопросительным знаком. Как воплощенная Совесть, строго глядя на Аню выцветшими голубыми глазами, спросила:

- Вы не одобряете действий нашего правительства?

- Мне не нравится, что янки бомбят Белград, - ответила Аня. - Да и вашей стране от этого мало пользы.

- А как насчет этнических чисток, массовых захоронений?

- Масштаб этих чисток преувеличен, и настоящее бедствие косоваров начнется после бомбежек.

- Зачем вы приехали сюда, если вы не согласны с нашим правительством? продолжала Лилиан бесстрастным, но обжигающе ледяным тоном. - Вы бы лучше паковали свои чемоданы и отправлялись домой, - чем скорее, тем лучше.

Когда Аня пришла к ним опять, Фред объявил с порога, что они больше не нуждаются в ее услугах - вследствие ее крайних взглядов.

- Как так? - Аня остолбенела от сюрприза. - Я просто против бомбежек они же не достигают своей цели...

Слезы уже потекли на воротник - ей ведь не протянуть без их зарплаты.

- Лилиан ночь не спала, - заметила Мэгги, когда Фред ушел. - Ты очень ее огорчила.

- О Мэгги, я не хочу терять вас, я так к вам привыкла... Я не хотела огорчать Лилиан, и к тому же ваши одиннадцать пятьдесят мой единственный заработок...

- Ты бы лучше молчала, - сказала Мэгги примирительно. - Зачем вмешиваться в политику? В этой стране политика и церковь всегда разделяют людей. Лилиан привыкла думать, как ее учат по радио и телевидению. Ну не плачь, я все улажу. Ты только поговори с Фредом.

В маленькой церкви непонятной конфессии, коих тут, в Ланкашире, был легион, Аню приняли как родственницу. Откуда она? Сколько лет живет в Англии? Православная? Ну и чудесно, у нас тут всех принимают... Какой у вас прекрасный английский язык...

Англичанин просто умрет, если не скажет тебе что-нибудь ободряющее.

В церкви не было ни алтаря, ни свечей, ни креста - голые стены и священник в штатском. Попели гимны - каждый как маленькая кантата, иногда с тройной взвихренной ввысь мелодией и сложными ключевыми перепадами, так что и опытный певчий не сразу привыкнет. Аня пела со всеми с листа, дивясь красоте этих чистых, будто ангелами сочиненных мелодий, и думала: один такой гимн, если спеть его с верой, может изменить течение твоих дней. Священник говорил что-то про Моисея и Аарона, повторяя время от времени: "О, Господи, Бог Израиля, мы все - Твои дети", и под конец своей краткой проповеди предложил возблагодарить Господа за все, что Он ниспосылает.

Во время чаепития, которое устраивают во всех британских церквах, приятная, пахнущая лавандой пожилая дама сказала Ане, что раньше тут подавали сидр с окрестных ферм и первую клубнику.

- Вам понравилась служба? - спросила она ее.

- Да, гимны очень понравились. Но... мне показалось, слишком уж благодушно, ведь столько грязи кругом. Опять же эти педофилы: десять тысяч только зарегистрированных. Священник должен призывать к покаянию, указывать нам на наши пороки...

- Но не все время, правда же? - сказала дама, помешивая ложечкой чай.

В другой церкви, мало чем отличавшейся от первой, священник или "министр", как их тут называют, говорил о библейском персонаже, который советовал своему приятелю, заболевшему проказой, отправиться в их края и выкупаться в реке Иордан. Приятель, настроенный патриотично, возмутился его предложением - к чему, мол, тащиться в такую даль, когда и здешние реки не хуже.

Объясняя его ответ, "министр" с презрительной миной заметил: "Вода в Иордане, знаете ли, грязная", - и Аня поднялась и потихоньку вышла на улицу. Обернулась на бурое здание церкви: вся в решетках, с двойным забором и мигающим огоньком охраны над дверьми.

Дегустация церквей закончилась главным городским собором в Манчестере, чьи размеры и мерцающий сумрак внутри, озаряемый красными пламенеющими витражами, вероятно, даже атеистам внушали экстатическое благоговение.

В заднем приделе, почти незаметно для глаз, стояла в виде экспоната скульптурная группа "Святое семейство" с трогательно-наивными лицами и чертами, напоминавшими англо-саксонский тип из Йорка или Ланкастера. Около этой скульптуры всегда стоял народ, и непонятно было, почему она в темном углу, а не в центре, у алтаря.

Начиналась служба, и малочисленных верующих, всего-то дюжина с небольшим, не считая каких-то господ в черных костюмах, пригласили на хоры, дабы разместить всех потеснее.

Грянул орган, прозвучало что-то из Баха, священник взошел на кафедру и начал проповедь. О чем он говорил - трудно было разобрать. Слова о воле Божьей, о смирении быстро сменились какими-то мирскими соображениями об экуменических встречах и о предстоящем чествовании ректора, прослужившего в приходе тридцать лет.