Сквозь годы войн и нищеты - [50]

Совершенно очевидно и естественно, что в годы Второй мировой войны наши разведчики немало сделали для того, чтобы добыть информацию о новейших военных технологиях за рубежом, в первую очередь в Соединенных Штатах, которые и тогда занимали в этой области самые передовые рубежи. Много было сделано в этой сфере работниками советской правительственной закупочной комиссии, костяк работников которой составляли военнослужащие. Была получена и переправлена в Москву весьма ценная информация в области танко- и авиастроения. В одном из докладов комитета палаты представителей по антиамериканской деятельности, опубликованном в 1951 году, говорилось следующее: «Сталин имел относительно промышленности США настолько же полную и подробную информацию, как и сведения, которыми располагало правительство самих Соединенных Штатов».

В значительной степени тому, что Москва была в курсе американских технических успехов, в немалой мере способствовало отношение в годы войны и послевоенный период многих американских граждан к Советскому Союзу. В СССР видели единственную силу, которая реально сражалась с нацизмом в Европе, и долгое время, по существу, в одиночку, потому что западные союзники не спешили с открытием второго фронта. Это побуждало многих американцев, и не только левых, передавать советским гражданам оборонную информацию, чтобы как-то помочь союзнику.

Необходимо отметить, что, вступая в ядерную гонку с Западом, в первую очередь, конечно же, с США, Советский Союз находился в неравных условиях. До начала войны во многих странах Запада и в Советском Союзе проводились научные исследования в ядерной области, и судьбе было угодно, чтобы после начала военных действий лучшие умы и специалисты оказались на стороне антигитлеровской коалиции. Политическое руководство США, Англии и Канады гораздо раньше Кремля оценило огромный военный потенциал таких исследований. С середины 1940 года исчезают открытые публикации по этой тематике, а усилия специалистов сосредоточиваются на поисках путей создания ядерного оружия. Позже программы и ресурсы трех стран (США, Великобритании и Канады) были объединены в «проекте Манхэттен», который осуществлялся в Соединенных Штатах. Работы по этому проекту стоили миллиарды долларов и были так законспирированы, что о них в конгрессе США знали только два человека — председатели комитетов по делам вооруженных сил.

До нападения Германии на Советский Союз в нашей стране тоже велись весьма успешные исследования в области ядерной физики. Еще в 30-е годы в институтах Москвы, Ленинграда и Харькова были выполнены работы в этой области, признанные во всем мире. Военное значение урана уже тогда не вызывало сомнений у некоторых наших физиков. К сожалению, война прервала научные исследования советских ученых. Часть экспериментальной базы оказалась либо на оккупированной немцами территории, либо осталась в блокадном Ленинграде. Не было нужных материальных средств, страна была вынуждена бросить свои лучшие научные силы на совершенствование оружия, так необходимого в тот момент фронту.

Работы по ядерной тематике, возобновленные в СССР, как отмечалось выше, в 1943 году, сразу же столкнулись с большими трудностями. Было упущено время, а наверстывать упущенное, да еще в военных условиях — очень непростая задача. Необходим был дееспособный научный коллектив, а война разбросала во все концы даже тех сравнительно немногочисленных специалистов, которые работали на этом направлении исследований до войны. Сразу же возникли сложности с необходимым сырьем и оборудованием. Может быть, единственное, в чем советские создатели ядерного оружия не испытывали недостатка, была информация о работах ученых на Западе, которой их снабжала разведка. Судя по некоторым, на сегодняшний день рассекреченным документам, речь шла о сотнях единиц информации. Между тем Курчатов сетовал на недостаток технических подробностей, хотя в то же время писал: «Естественно, что получение подробного технического материала… из Америки является крайне необходимым».

Такая высокая степень информированности советской разведки о совершенно секретных работах в ядерной области, осуществлявшихся в Соединенных Штатах, может быть объяснена только тем, что ее резиденты работали с весьма широким кругом лиц, так или иначе имевших отношение к «проекту Манхэттен». Среди них были очень разные люди. Одни оказывали помощь Советскому Союзу в силу своих убеждений. Например, Клаус Фукс, в прошлом немецкий коммунист, благодаря которому в течение нескольких лет в Москву поступала исчерпывающая информация о ходе английских, а затем и американских работ над атомной бомбой.

Но и Фукс многого не знал из-за системы суперсекретности, а также еще и потому, что ряд важных исследований проводились за пределами главных лабораторий. Были и десятки других людей, полагавших своим долгом помочь сражавшемуся с фашизмом Советскому Союзу и при этом придерживавшихся отнюдь не коммунистических убеждений. Авторы вышеупомянутого доклада комитета палаты представителей по антиамериканской деятельности с удивлением отмечали, что среди людей, сотрудничавших с советской разведкой, были «молодые американцы, воспользовавшиеся некоторыми из величайших преимуществ и выгод, которые предлагает наша страна». Доклад перечисляет несколько десятков фамилий. Но для того, чтобы понять размеры операции, уместно сослаться на мнение Анатолия Яцкова, работавшего в 40-х годах в Нью-Йорке под именем Яковлев, который утверждает, что не менее половины наших агентов, так или иначе вовлеченных в «атомные дела», так никогда и не были разоблачены Федеральным бюро расследований.