Сквозь годы войн и нищеты - [4]

Очень скоро мы узнали, что над этим детским домом шефствует АРА («Американская организация помощи голодающим в России»). Возглавлял эту организацию в то время Герберт Гувер, будущий президент США.

В детском доме организовали пионерский отряд, второй по счету в районе. Я в торжественной обстановке был принят в ряды пионеров и через некоторое время даже стал секретарем отряда (по тем временам что-то вроде лидера). Нам тоже выдали гимнастерки и кожаные курточки, и мы стали выглядеть как все. По вечерам нас водили на концерты, кто хотел и имел способности, мог учиться музыке. Наша жизнь приобретала замечательные очертания. Но вдруг мой кореш — Колька Озерцов — затосковал по прежней жизни и по старым привычкам.

Старше меня года на два (мне в то время «стукнуло» 13 лет), он был хитреньким и нахальным пареньком, быстро приспосабливающимся к любым переменам в жизненной ситуации. Не моргнув глазом, он мог легко обмануть, подвести даже близкого человека, находил необъяснимое удовольствие в чужом горе. И вот, каюсь, именно у такого человека я пошел на поводу. Поплатились мы за это сразу и всем!

Однажды, когда все ребята отдыхали (был тихий час), Колька втравил меня в очень неприятную историю. Мы украли несколько кожаных курток из раздевалки и продали их старьевщику на рынке за гроши. На эти деньги купили папиросы, конфеты, орехи и «шиковали» часа два, после чего вернулись в детский дом, где уже поднялся переполох. После тихого часа дети пошли гулять, и вот, одеваясь, кто-то не нашел своей куртки. Вызвали заведующего. Он внимательно посмотрел на всех собравшихся, и вдруг его взор упал на нас с Колькой.

— Вы, двое, сейчас же ко мне!

Не надо было обладать большой проницательностью и особыми детективными способностями, чтобы обнаружить виновников преступления. Заведующий даже ни о чем нас не спрашивал. Он только сказал:

— Что Сова кончит в конце концов плохо, я предполагал, но вот что ты, Мильтон (такова была моя кличка в детском доме), пойдешь у него на поводу — это для меня неожиданность. Вы оба получите направление в 46-й детский дом имени Троцкого. И очень скоро поймете, какая между нашими домами большая, нет, огромная разница. Вот тогда-то вы и пожалеете о содеянном.

Я стоял перед ним с опущенной головой и все еще надеялся на какое-то чудо. А Колька, между тем, вызывающе усмехался. Заведующий больше ничего не выяснял и не ругал нас. Кто-то принес направление, которое он тут же подписал и вручил нам:

— Все, идите. Да, вот что, Мильтон. В том детском доме все еще никак не создадут пионерскую организацию. Если ты «сколотишь» ребят, а там есть хорошие мальчики и девочки, и организуешь хотя бы небольшой пионерский отряд, я тебя возьму обратно.

На этом наш разговор закончился. Мы вышли за пределы детского дома. Колька Озерцов шел бодрым шагом, по его виду было незаметно, что он горюет.

— Ты не расстраивайся, Мильтон, там нам будет куда лучше. Здесь все паиньки, а мы с тобой — совсем другие люди.

Он хлопнул меня по плечу. А я уже думал о последних словах заведующего.

В новом детском доме кожаные куртки у нас, конечно, отобрали, правда, гимнастерки с двумя накладными карманами оставили. Но мы и этому были рады.

Главное здание детского дома имени Троцкого находилось прямо напротив завода имени Владимира Ильича Ленина. Сколько было ребят в этом заведении, сказать трудно, но, во всяком случае, не менее трехсот. Столовая размещалась в подвале. Там рядами стояли длинные деревянные столы, за каждым из которых сидело человек пятнадцать-двадцать. Еда подавалась в глубоких металлических мисках.

Встретили нас так, словно были готовы к нашему приезду, никто ничему не удивлялся. Нам сразу показали спальню. Это была огромная комната, и наши с Колькой кровати оказались рядом. Первый день в этом заведении я просто молчал. Вообще, я был, как прибитый, а вот Озерцов чувствовал себя в своей тарелке, он умел приспосабливаться к любой ситуации. Нельзя не отметить, что в этом доме жилось сравнительно вольготно. Ребята были предоставлены сами себе, делали что хотели. Как и в приемнике, учебные занятия здесь были не в почете. Помня слова заведующего, я стал присматриваться к ребятам. Заводил разговоры о пионерском отряде, учебе, планах на будущее… Все оказалось не таким простым, как мне сначала представлялось, многие смеялись и даже издевались надо мной и моими планами по созданию пионерского отряда. И все же мне удалось найти четырех парней и трех девочек, которые готовы были взяться за организацию пионерского отряда. Но с чего надо начинать, мы представляли смутно. Впрочем, все сошлись на одном: необходимо достать плакаты, красную материю и краски. На другой день нашим небольшим отрядом мы отправились к заведующему.

Это был мрачный, вечно чем-то занятый человек. Мы боялись его, хотя и виделись с ним крайне редко. Кстати, жил он безвылазно на территории детского дома. Ребята отвели мне незавидную роль парламентера, и я вынужден был согласиться на это испытание. Каково же было мое удивление, когда этот, на первый взгляд, тяжелый человек сразу заинтересовался нашим предложением и спросил, что нам нужно. Я с воодушевлением стал говорить о небольшом помещении для пионерского уголка, где можно было бы развесить плакаты, разместить маленькую библиотеку.