Сквозь фиолетовые глаза - [48]

* * *

По другую сторону двери в плюшевом великолепии своей кровати с балдахином лежала Люсинда Камэй. Несмотря на роскошь, она спала плохо. Дыхание женщины было быстрым и прерывистым, и она запуталась в атласных простынях, извиваясь в ночных кошмарах. Люси открыла рот, но крик застрял в горле, словно кусок кости. Она пыталась избавиться от нее, и брюшные мышцы напрягались.

Затем свинцовое спокойствие разгладило ее помятую плоть. С холодной неторопливостью фиолка открыла глаза и перекинула ноги с кровати на пол.

Простыни соскользнули с голого тела, когда она села на краю матраса. Люси улыбнулась, посмотрев на голубевшую в полумраке наготу своих грудей, и легонько дотронулась до впадинки между ними. Скоро, однако, ее улыбка исчезла, сменившись выражением хмурой решимости.

С кошачьей грацией Люси прокралась от кровати к двери, ведущей в коридор. Потихоньку, миллиметр за миллиметром, она открывала дверь, пока не образовалась щель, в которую можно было заглянуть одним глазком. Сквозь нее она увидела Руэла, прогуливающегося по холлу.

Женщина прикрыла дверь и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Оранжевый свет уличного фонаря просачивался сквозь кружевные занавески закругленных окон в углу. Там, в центре цилиндрической башни, завивались вокруг столба металлические ступени, исчезая в люке на потолке.

Не беспокоясь из-за отсутствия одежды, Камэй пересекла комнату и поднялась по ступеням, задержавшись наверху, чтобы поднять дверь люка, пока кронштейны петель не зафиксировали ее в вертикальном положении. Ступив на пол, женщина опустила дверь на место.

Теперь она стояла в верхней комнате башни, идеально круглом помещении, отделанном полированными панелями из калифорнийского красного дерева. Вверху, едва видимая, поддерживала крышу пирамида деревянных балок. В центре комнаты стояли стул, пюпитр, двенадцатиструнная акустическая гитара на собственной стойке, чемоданчик для флейты и записывающая система с четырьмя дорожками, которой Камэй пользовалась для записи демо-песен, которые она сочиняла в свободное время. Через каждые 90 градусов по кругу находилось окно. Два окна рядом с уличным фонарем обеспечивали скудное освещение комнаты, в то время как два других открывали вид на ясное ночное небо.

В одном из окон с видом на небо маячил черный силуэт.

Словно невеста, готовая бежать с возлюбленным, Камэй поспешила к окну, отодвинула шпингалет и подняла раму. Темная фигура, сидевшая снаружи на остроконечной крыше, с обезьяньей ловкостью нырнула в отверстие. Оказавшись внутри, человек поднялся в полный рост, встав перед Камэй, его голова и тело являли собой неопределенную темную продолговатость.

Она улыбнулась, взяла его одетые в резиновые перчатки руки в свои, а затем, голая, опустилась на деревянный пол, потянув его за собой.

* * *

Вернувшись в гостиную, агент Руэл плюхнулся обратно на неудобный стул восемнадцатого века и снова открыл книгу.

В половине четвертого пришел Хокс, принеся пиццу «пепперони» с черными оливками и пару бутылок содовой, которые они прикончили, осторожным полушепотом жалуясь друг другу на План здоровья Корпорации. Стефани Корбетт сменила Руэла с затуманенными глазами в шесть, заняв пост в гостиной.

* * *

Когда Люсинда Камэй не появилась в десять утра, Корбетт решила постучать в дверь спальни, но потом передумала: зная, насколько мисс Камэй ненавидела, когда ее беспокоили, Корбетт ни за что бы не хотела пробудить ее от приятного сна. Кроме того, Джон доложил, что ночь была тихой и скучной.

Корбетт вернулась в гостиную, к журналу «Тайм». Она прочитала его от корки до корки.

Настал полдень. Камэй так и не появилась.

Подойдя к двери в спальню, Корбетт только минуту посомневалась, прежде чем постучать.

– Мисс Камэй? Все в порядке?

Никакого ответа.

Она снова постучала, на сей раз громче.

– Мисс Камэй? С вами все в порядке?

Тишина сгустилась.

– Не хочу пугать вас, мисс Камэй, но я захожу. – Корбетт достала из кобуры Т-45 и открыла дверь.

В спальне царил серый полумрак, свет полуденного солнца гасился опущенными шторами. Кровать под балдахином была неубраной и пустой.

Корбетт оглядела дверь в соседнюю ванную. Она была на пути туда, когда услышала звук капель.

Кап... кап... кап...

Темные капли падали в непрозрачную лужу на полу возле спиральной лестницы. Взгляд Корбетт проследил цепочку капель вверх, и она увидела расплывающееся красное пятно на потолке.

Глава 21 Последствия

Некоторые люди употребляют алкоголь и героин, чтобы забыться. Дэн Этуотер использовал кабельное телевидение.

Лежа на кровати в номере отеля «Эмбасси Сюитс», он погрузился в комедийный сериал, чтобы успокоить свои больные нервы. Он не смеялся и даже на самом деле не слушал, о чем там говорилось; имели значение только движущиеся, умиротворяющие цветные узоры на кинескопе.

В дни, последовавшие за выстрелом, когда он был безвозвратно отстранен от дела и должен был предстать перед судом за убийство, когда каждую сознательную секунду проигрывал воспоминания о том, как кровь впитывалась в куртку, и непонимающее лицо человека вопрошало «почему-почему-почему», Дэн поздравил себя с тем, что не искал утешения в бутылке, как сделал Росс, и не прибегнул к самодовольному отречению, за которым спрятался Филлипс. Он обнаружил, что если смотреть достаточно много бездумных развлекательных программ, то мозг впадает в сон и перестает пытать себя. Телевизор поможет ему пережить это, думал он тогда. Он спасет его здоровье, спасет его брак, сохранит его в здравом уме.