Сквозь этажи - [6]
— Вон тот, — спрашиваю, — который сейчас зевает и перекуривает?
— Он самый, — отвечает.
— Что же он тогда шляется тут без дела?
— Ничего не без дела. Задача этого освободившегося работника следить, как еще более упростить нашу процедуру установки колеса.
— Тогда для наблюдений высвободится еще один человек?
— Угадали. Одна голова хорошо, а две — лучше.
Народившийся стальной гигант съехал с поточной линии и устремился к потребителю на всех своих пяти колесах.
Все зависит от комбината
ДИРЕКТОР. Я по повестке, на десять часов.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Та-а-к, вы, значит, директор?
ДИРЕКТОР. Да, товарищ следователь… Или надо уже «гражданин следователь»?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, это зависит от того, насколько у вас чиста совесть.
ДИРЕКТОР. Совесть, гражданин следователь, у меня, как стеклышко, товарищ следователь, — я даже могу говорить вам «братец следователь»!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, ну, это, пожалуй, слишком. Какой я вам брат?
ДИРЕКТОР (безнадежно). Понимаю. Простите. (Кладет обе руки на стол.)
СЛЕДОВАТЕЛЬ (непонимающе смотрит на директора, потом на его руки, вроде бы понимает, оживляется). Да-да, ровно десять. Как приятно видеть пунктуального директора!
ДИРЕКТОР. Благодарю за комплимент… И за доверие. (Убирает руки со стола.)
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мне известно, что вы хорошо знаете положение дел на комбинате. Понятно, вы не можете быть в курсе всех мелочей: ведь директор — это человек, скованный по рукам и ногам!
ДИРЕКТОР (кисло улыбаясь). Пока еще не скованный. Я уже сказал спасибо за доверие.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Можно продолжать?… Так вот. Директора — народ загруженный, и вы, понятно, не успеваете поближе узнать всех своих подчиненных…
ДИРЕКТОР. Я знаю всех, товарищ следователь, от начальника отдела кадров до пропускного.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. До кого?
ДИРЕКТОР. Ну, пропускной или выпускной — обычное же слово.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И кем у вас числятся эти пропускной и выпускной?
ДИРЕКТОР. Это один человек. Просто он так склоняется. Вахтер он.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Никого и ни к чему склонять не советую. Итак, вы знаете своих вахтеров, как говорится, вдоль и поперек?
ДИРЕКТОР. И еще, как говорится, поименно. Впереди у нас Тоомшницель, на запасных — Сациви, здоровенный грузин.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Постойте… Сациви, он что, запасной вахтер?
ДИРЕКТОР. Нет, основной, но на задних воротах.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вот-вот. Как раз задние ворота меня и интересуют. Как он там, по-вашему, справляется?
ДИРЕКТОР. Акакий?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какой Акакий?
ДИРЕКТОР. Акакий Сациви, здоровенный грузин.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Так бы сразу и сказали: Акакий Сациви, а то затвердили — здоровенный, здоровенный!
ДИРЕКТОР. Что я могу поделать, если он всю жизнь был здоровяком?!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Он там, в проходной, один сидит или его кто-то подменяет?
ДИРЕКТОР. Никто его не подменяет, сидит один со своим Мендельсоном.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (нервно вздрагивает). С каким Мендельсоном?
ДИРЕКТОР. У него на стенке Феликс Мендельсон висит. У Акакия. Немецкий композитор XIX века. То есть портрет висит.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак, если не считать портрет, здоровяк ваш в будке один? Припомните, может, там еще кто-нибудь висит? Вы так покраснели, словно что-то скрываете.
ДИРЕКТОР. Я позабыл, Мендельсон еще и Бартольди.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (вскакивает). Ведь он только что был Феликсом?
ДИРЕКТОР. Феликс — это имя, а фамилий — две, через дефис.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (вздыхает, садится). Теперь вроде понял, как Соловьев-Седой.
ДИРЕКТОР. Именно. Только в другом жанре.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мне кажется — хотя, возможно, только кажется, — что вы пытаетесь замутить воду. Лучше отвечать честно.
ДИРЕКТОР. Простите, могу я позвонить домой?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, что же, звоните. (Берет газету, прикрываясь ею, курит и читает.)
ДИРЕКТОР (встает боком к следователю, звонит прикрывая рот ладонью). Тийя? Это Мартин. Я тут в одном месте на букву «м»… Да нет же, почему в медвытрезвителе? В милиции, у следователя, естественно… Что «ах мы, бедные»? Не ной. Я же говорил, что рано или поздно это случится… Тихо! Спустишь со шкафа ту сетку, знаешь, с теплым бельем. Выберешь мне три комплекта, старых, конечно. Но чтобы потеплее. Второе. Насуши сухарей. Третье. Подготовь детей к тому, что отец в ближайшее время может уехать в длительную командировку. Кончаю, жди сообщений. (Кладет трубку, осторожно отодвигает газету от лица следователя.) Спасибо, товарищ… гражданин следователь. Теперь все в порядке. Жена у меня, видите ли, больна, а я боялся, что у нее нет лекарства. Слушаю вас.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Значит, вы своих вахтеров знаете. И доверяете им?
ДИРЕКТОР. Нет никаких оснований. Для недоверия, я имею в виду.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кстати, это случайно не псевдонимы? Тоом ш н и ц е л ь и С а ц и в и! Когда на молококомбинате раскрыли одну аферу, то гражданин Ряженка оказался Петром Горелорощиным, а Федя Простокваша был просто-напросто Альфред Куккер… Улавливаете? А вы-то сами как считаете — вся продукция вашего комбината доходит до потребителя или все же имеются возможности для злоупотреблений? С выполнением государственного плана у вас все в ажуре, значит, теоретически могут быть и излишки для — как бы гнусно это ни звучало — черного рынка! Разве за всеми этими свиньями уследишь!
ДИРЕКТОР. Теоретически — м-да… Конечно, всякие бараны попадаются. Иной раз смотришь и диву даешься: целое стадо скотов!
