Сквозь бурю - [21]
Айдос покачал головой.
— Нет, Тагай, мое дело гораздо нужнее и труднее.
— Но если ты сам заговорил о нем, то, может быть, и объяснишь мне, в чем дело?
— А вот послушай теперь самые главные новости.
— Почему же ты с них не начал?
— Потому что я все время над ними думаю… Ну, слушай. За то время, что ты здесь на острове рыбачишь, в нашем ауле произошли большие события. Приехали из Муйнака комсомольцы-агитаторы, и среди них один русский, который хорошо говорит по-нашему. Они побывали в каждом доме рыбака и бедного дехканина, расспрашивали о нашей жизни, помогали по хозяйству. Прекрасные это были ребята, душа нараспашку! Русский, по имени Андрей, поселился у меня. Мы с Нурбике полюбили его всем сердцем. Не было дела, за которое не хватались бы его жадные до работы руки; то ли камыш нарезать и на зиму заскирдовать, то ли дверь починить, кошару почистить, овец, кур покормить, на охоту сходить — всюду поспевал парень. Душевный человек…
— Ты так расхваливаешь своего гостя, что даже забыл сказать, зачем эти парни приехали в Тербенбес.
— И об этом тебе расскажу. Они приехали, чтобы позвать нас на помощь голодающим, живущим на берегах реки Волги. Там приключилось большое несчастье — жестокая засуха, и гибнут многие, многие тысячи людей, особенно дети. Комсомольцы созвали собрание рыбаков и дехкан, просили их выйти в море на лов рыбы и передать ее голодающим. Мой гость Андрей читал нам письмо от самого Ленина, главы Советского правительства… Тагай, как услышал я о голодающих детях, у меня сердце сжалось. Мне показалось, что я снова вижу своего маленького Генджибая, который умер от голода. Ты помнишь Генджибая, мой друг?
— Конечно, помню, — грустно ответил Тагай.
— А помнишь, как долго болела Нурбике после его смерти?
— Хорошо помню. Но, слава аллаху, миновало это лихолетье, вы с Нурбике оправились от горя, и аллах послал вам в утешение такого славного парнишку, как Нагым.
— Да, благодарение аллаху, Нагым — наше утешение. Он быстро растет, стал почти как молодой джигит и норовит помогать нам в любом деле. На старости лет мы счастливы, что у нас такой внук…
— Так чем же кончилось собрание, о котором ты начал рассказ? — спросил Тагай.
— Как и раньше бывало, одни промолчали, раздумывали. У нас, как ты знаешь, немало таких, что боятся ишана. Но нашлись и смелые люди, отозвались на доброе дело. Дней десять назад они выехали на лов рыбы и доставят ее в Муйнак.
— Почему же ты не поехал с ними?
— Понимаешь, я заболел лихорадкой и провалялся целую неделю. Потом шторм задержал на несколько дней. Вот почему я выехал лишь теперь. Наловлю рыбы и доставлю ее в Муйнак.
Тагай задумчиво поглядел на друга.
— Один выйдешь в море до Муйнака? А где Нагым, почему он не поехал с тобой?
— Нет его в Тербенбесе. Он гостит у дяди Оринбая в Акбетке.
— Боюсь, трудно будет тебе одному.
— Ничего, справлюсь, — бодро ответил Айдос, — мне бы только наловить побольше, а уж сил я не пожалею.
Когда Айдос закончил свой рассказ, Тагай проговорил:
— И я хочу принять участие в хорошем деле. Знаешь, твоя лодка совсем старая да и меньше моей. Возьми мою, у меня побольше. И рыбу, что мы завтра вместе наловим, тоже возьми. Пусть это будет моей помощью голодающим…
На рассвете Айдос с Тагаем вытащили сети на берег и вытряхнули из них множество сазанов. На крючки попались еще два больших сома. Аккуратно уложив рыбу в лодку, друзья вытерли пот с лица и сели отдохнуть.
— Зря ты бросил насбай, — устало проговорил Тагай, вытаскивая табакерку, — угощайся. Полезен для хорошего настроения.
— Не полезен, а вреден. У меня и без табака хорошее настроение! — засмеялся Айдос. — Видишь, какой богатый улов… А помнишь, Тагай, несколько лет назад пришел человек от хивинского хана и приказал всем аулом выйти в море рыбачить. А что получилось? Мы поймали тогда лишь несколько сазанов. Остальное — жерехи и всякая мелочь. А сегодня? Какова рыба? Гляди, в лодке полно сазанов. Жирные! А икра в них какая! Рад я сегодня, Тагай, очень рад…
— И я радуюсь удаче, Айдос! Жалею, что не могу поехать с тобой, помочь тебе. Дома ведь ничего не знают. Завтра-послезавтра ждут моего возвращения. Не вернусь вовремя — жена и дети напугаются. Бекзаде подумает, не случилось ли чего-нибудь со мной в море.
— Ты даешь и свою лодку, Тагай, и улов. Это ли не помощь!..
— Да, конечно, но хотелось бы…
— Ну, друг, пора собираться. — Айдос направился к лодке, но, пройдя несколько шагов, обернулся и долгим взглядом посмотрел на Тагая.
— Ты что-то хочешь сказать? — спросил тот.
— Да… — нерешительно ответил Айдос. — Хочу просить тебя… Мало ли что может случиться. Дорога дальняя, в море всякое бывает. И старость, как черт, сидит на шее, и силы не те… — Айдос помолчал, глядя на песок. Потом поднял голову и заговорил снова: — Хочу просить тебя: в четверг сходи на могилу Генджибая и прочитай над ним молитву за меня. Скажешь, что я отправился в дальний путь, повез голодающим детям рыбу… Понимаешь, уже сколько лет прошло с тех пор, а я никак не могу избавиться от чувства вины перед своим маленьким сыном… Не уберег его. Пусть он простит меня… — На глаза Айдоса навернулись слезы. Он отвернулся, пытаясь их скрыть.
