Сквозь ад - [14]

— Это было найдено внутри тела Эрика при осмотре его патологоанатомом. Ему сразу стало ясно, что мальчик мертв уже несколько дней и проводилось вскрытие. Очевидно, исходя из техники вскрытия, он определил, что оно было проведено во Франции. Поэтому полиция Кента сверила его отпечатки пальцев в Сюрте в Париже, и получила вот это. — Вильерс передал Фергюсону очередной рапорт. Тот изучил его внимательно и, наконец, поднял голову.

— Итак, что мы имеем? Парень едет в Париж с фальшивым паспортом. Тонет в Сене под влиянием наркотиков. После вскрытия его тело опознают и забирают, предъявив поддельные документы, и переправляют в Англию самолетом.

— Начинив героином, — добавил Вильерс.

— А это только образец того, что в нем было. Это вы хотите сказать?

— Получается так. Полиция уже установила, что катафалк был угнан. Погребальной конторы братьев Хартли не существует. Все это тщательно продуманное прикрытие.

— Которое сработало не полностью. Произошла авария.

— Точно. Им пришлось быстро забрать груз и в спешке уносить ноги.

— В такой спешке, что они проглядели этот пакет. — Фергюсон мрачно посмотрел на Вильерса. — Ты отдаешь себе отчет, что это значит, не так ли? Существует вероятность, что мальчик был убит с целью использования его тела таким образом.

— Правильно, — согласился Вильерс. — Я попросил в лаборатории оценить. Они сказали, что, учитывая размер пакета, в теле могло поместиться героина на пять миллионов фунтов по уличным ценам.

Фергюсон побарабанил пальцами по столу.

— Однако, исключая твою персональную связь с этим делом, я не вижу, как еще оно может нас касаться.

— Очень даже, сэр. У меня здесь копия рапорта французского коронера. — Он достал его из портфеля. — Обратите внимание на химический анализ крови. Следы героина, кокаина, а также скополамина и фенотиазина.

Фергюсон откинулся на спинку кресла.

— Естественные науки не были моей сильной стороной в школе. Объясни.

— Все началось в Колумбии, в прошлом году. Депрессивный алкалоид скополамин производится из плодов кустарника, произрастающего в Андах. Он может выпускаться в виде сыворотки без цвета, без запаха, несколько капель которой приводят любого индивидуума в состояние полного химического гипноза, по меньшей мере, на три дня. Гипноз настолько полный, что жертва не помнит ничего из совершенного в этом состоянии. Мужчины убивали, женщины полностью теряли достоинство, становились сексуальными рабынями.

— А фенотиазин?

— Он нейтрализует некоторые побочные эффекты. Делает жертву понятливей.

— Боже упаси, чтобы это когда-нибудь не пустило корни здесь.

— Но это уже произошло, сэр, — сказал Вильерс настойчиво. — За последние двенадцать месяцев было четыре случая, когда у бойцов ИРА, казненных военизированными группировками протестантов, при вскрытии обнаружили то же самое. Скополамин и фенотиазин.

— И ты полагаешь, что может быть связь с этим делом?

— Могут быть еще случаи. Мы должны провести компьютерный поиск, но если связь обнаружится, и если это касается UVF или «Красной руки Ольстера», или любой другой протестантской экстремистской группы, тогда это точно наше дело.

Фергюсон выслушал это с хмурым видом. Потом кивнул.

— Так, Тони. Брось все дела или передай кому-нибудь в отделе, чтобы доделали за тебя. Тебе же я поручаю разобраться со всем этим. Наивысший приоритет. Держи меня в курсе.

Это означало, что разговор окончен. Фергюсон снова надел очки, а Вильерс собрал рапорты и пакет с героином и спрятал все в свой портфель.

— Еще одна вещь, сэр, личного плана.

Фергюсон удивленно посмотрел на него.

— Слушаю.

— У Эрика есть мачеха. Она американка.

— Ты ее знаешь?

— О, да. Она необыкновенная женщина. Эрик ее обожал. Его собственная мать умерла при родах, и Сара для него очень много значила, как и он для нее.

— Теперь тебе придется рассказать ей об этой трагедии. Как она это перенесет?

— Не знаю. — Вильерс пожал плечами. — Она из бостонских Кэботов. Тех, что в Голубой книге. Ее отец был мультимиллионером. Сталь, мне кажется. Она лишилась матери в раннем детстве, так что они с отцом были очень близки. Она была типичной избалованной богатой сучкой, как она однажды мне призналась, которая, тем не менее, с отличием закончила «Редклиф».

— И что потом?

— В двадцать один год она стала другим человеком. Возненавидела то, что произошло во Вьетнаме. Она потеряла там своего парня. Спустя два или три года участвовала в кампании за избрание в Конгресс. Почти выиграла. Но избиратели все больше разочаровывались в ее политических пристрастиях, и она потеряла выборы. Она полностью отошла от политики, получила MBA в Гарварде и присоединилась к одной из брокерских фирм с Уолл-стрит, занимающейся инвестициями.

— Помогли папины деньги?

Вильерс покачал головой.

— Начала со своих собственных сбережений, теперь уже заработала репутацию. Она встретила Эдварда в воскресенье в Национальной галерее во время своего визита в Лондон. Она мне сказала однажды, что простила ему то, что он был военным, потому что ей не доводилось видеть ничего красивее, чем он в своей форме и в красном берете.

— Но был еще и мальчик.

— Как я уже говорил, это была любовь с первого взгляда у них обоих. Не подумайте чего плохого, сэр, — сказал Вильерс смущенно. — Но иногда мне казалось, что она любит Эрика больше, чем его отца.