Сквозь ад - [10]

— Джагоу.

— Это Смит. — Голос как обычно был глухим и невыразительным. — Как дела?

— Прекрасно.

— Были проблемы?

— Никаких. Все в норме. Груз будет отправлен завтра в час из Виньи.

— Хорошо. Наши друзья встретят его как обычно. Деньги за него должны появиться в течение недели.

— Это хорошо.

— На ваш счет поступит обычная сумма плюс десять процентов в последний день месяца.

— Приятно слышать.

— Работник оправдал затраты на него…

— И всю старую славную британскую бессмыслицу. — Джагоу рассмеялся.

— Точно. Я свяжусь с вами.

Джагоу положил трубку и вернулся в бар, где выпил порцию коньяка. Когда он вышел из бара на улицу, дождь продолжал лить, но ему это нравилось. Было приятно. И он пошел, насвистывая, по неровной мостовой.

Но назавтра, во второй половине дня, погода в Виньи была неважной, низкая облачность, дождь и дымка над землей, снижавшие видимость до четырехсот ярдов. Здесь было небольшое летное поле с центром управления и двумя ангарами. Валентин и Агнес сидели в ее «ситроене» на границе взлетно-посадочной полосы и наблюдали, как прибыл катафалк, как перегрузили из него гроб в маленькую «сессну». Катафалк уехал. Пилот ушел в центр управления.

— Похоже, не все ладится, — предположила Агнес.

— Вижу. Мы можем проторчать здесь весь день, — ответил Валентин. — Пойду разузнаю.

Он набросил на плечи плащ и пошел к главному ангару, где одинокий механик в заляпанном белом комбинезоне возился с «пайпер-команчи».

— Курите? — Валентин предложил ему «голуаз». — Мой английский двоюродный брат ожидает тело своего сына сегодня во второй половине дня. Он попросил меня присмотреть за отправкой. Я видел, что катафалк прибыл. А полет-то разрешен?

— Временная задержка, — объяснил механик. — Здесь-то он может взлететь запросто, но на той стороне все не так просто. Первый пилот говорит, что надеется на прояснение к четырем часам.

— Спасибо, — поблагодарил его Валентин и достал из кармана наполовину полную бутылку виски. — Угощайтесь. Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

Механик с готовностью приложился к бутылке. Вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:

— По счетам плачу не я. Пожалуйста.

Валентин взглянул на клочок бумаги и набрал записанный на нем номер. Это был коммутатор Кента, который находится к югу от Лондона, но кроме этого ему ничего не было известно о мистических братьях Хартли.

Голос на другом конце откликнулся просто:

— Да?

Валентин заговорил по-английски:

— «Братья Хартли»? Это Виньи.

Голос стал более резким.

— Какие-то проблемы?

— Да. Погода. Но они надеются взлететь в четыре.

— Хорошо. Позвоните мне снова, чтобы подтвердить.

Валентин кивнул механику.

— Оставьте себе скотч. Я еще вернусь.

Он вернулся к Агнес в «ситроен».

— Так и есть. Все откладывается до четырех. Пойдем посидим в том кафе у дороги.

Человек, с которым разговаривал Валентин, положил трубку и, сцепив руки, наклонился к всхлипывающей женщине, сидевшей напротив. Это был слегка лысеющий мужчина, шестидесяти лет, в золотом пенсне, черном галстуке и пиджаке, белоснежной рубашке и безупречно скроенных полосатых брюках. На табличке, стоявшей на его столе было золотом выписано имя Эйса Берд.

— Миссис Девис, могу вас заверить, что здесь, в Дипдине, вашему мужу будет уделено максимум внимания. Если вы желаете, его пепел будет развеян в нашем собственном саду вечного покоя.

В этот ноябрьский день комната была наполовину в тени, но цветы по углам, дубовые панели стен действовали успокаивающе, как и его сочувствующий, слегка покровительственный голос, напоминавший о приходском священнике.

— Это было бы замечательно, — сказала женщина.

Он похлопал ее по руке.

— Всего несколько формальностей. Необходимо заполнить несколько бланков. Боюсь, это неизбежно. Закон требует.

Он нажал звонок на столе, отодвинулся назад и выбрал платок, которым тщательно протер стекла пенсне, потом встал и стал смотреть через окно в безукоризненно ухоженный сад, который всегда доставлял ему тихую радость. Совсем неплохо для незаконнорожденного мальчишки из самых страшных трущоб Ливерпуля, которому ничего не светило в будущем, кроме участи мелкого уголовника. К двадцати четырем годам он уже восемнадцать раз привлекался к ответственности за правонарушения. Здесь было все, от простого воровства до проституции. Хотя он и старался забыть об этом, но свой единственный в жизни шанс он получил, вступив в связь с Генри Брауном, владельцем старинного похоронного бюро в Манчестере.

Браун взял в свой бизнес юного Эйсу, правда, тогда имевшего другое имя, и холил его во всех смыслах. Эйсе сразу полюбился похоронный бизнес. Он чувствовал себя в деле как рыба в воде, и вскоре освоил все его тонкости, включая бальзамирование. А потом мистер Браун умер. Пережившая его миссис Браун, никогда не имевшая собственного сына, обожала Эйсу и совершила, возможно, только одну ошибку: она сказала Эйсе, что назначила его единственным своим наследником. Эта ошибка привела к ее безвременной кончине от пневмонии, которой существенно поспособствовал Эйса, оставив в ее комнате широко открытым окно в декабрьскую ночь, предварительно убрав постельные принадлежности.