Скучные люди - [7]

Не скучно ли все это?...

Но скучные люди из категории весельчаков, все решительно, должны бледнеть и меркнуть перед болтунами. Болтуны стоят на первом плане, и никто никогда не собьет их с почетного места.

Постараемся уловить главные оттенки этого семейства, – столько же многочисленного, сколько разнообразного.

Просто болтуны – люди, болтливость которых, ограничиваясь одним предметом, одною темою, разматывается постепенно, как клубок ниток; эти не так еще скучны; но вот другой разряд: это так называемые стрекозы. Болтливость последних не останавливается на одной мысли, но идет прыжками, скачет, как стрекоза, или рассыпается как быстрая игра на расстроенном фортепьяно. Пример: "были вы вчера в театре? видели Фанни Эльслер[15]?... Отлично! не правда ли? а?... Удивительно! Но надо, однако ж, быть справедливым: хорошо, конечно; удивительно хорошо, – но все не то, что Тальони[16]! Нет!... Тальони – гений, гений первого разбора! Одна есть, была и будет! Помните ли, как она тогда бесновалась? Помните ли, что было за время! Впрочем, и то надо сказать: были мы тогда молоды! адски молоды!... О, молодость! " О, моя юность! о, моя свежесть!" как говорит Гоголь!... Кстати: сейчас заходил к Базунову; видел последнее издание Гоголя: не скажу, чтобы понравилось; вообще, что касается до изданий, у нас пока еще... Вот и Г. говорит то же; я с ним вчера встретился... Каков, однако ж, уж полковник! а?... Счастливо служить! необыкновенно счастливо! Брат его, Пьер, служивший по штатской службе, до сих пор только коллежский асессор!... Впрочем, сам виноват! Предлагали ему тогда отправиться с миссионерами, – отказался! К чему? Зачем? Он много проиграл через это... очень много!... И, наконец, Китай уже сам по себе чрезвычайно интересен... Теперь эта война... и потом этот вопрос о чайной свободной торговле... Слышали вы что-нибудь об этом вопросе? Любопытно знать, чем все это кончится... Но мы вспоминали молодость, Тальони! Где-то теперь Тальони? Говорят, купила дворец в Венеции... Счастливая! О, Италия! Италия!... Вы не думаете ехать? Все едут! и мне хочется: не знаю, что удерживает, решительно не знаю! Думаю, всему виною та неподвижность, который все мы, русские, так подвержены... Тяжело как-то расставаться с своими привычками, местами, где родился и вырос... Когда я жил в деревне... У меня деревня в Тамбовской губернии, – тогда, поверите ли..." и т. д.

Приемы болтунов так же разнообразны, как они сами. У каждого болтуна своя метода, свой способ приступить к делу.

Самая обманчивая метода у болтунов с церемониями. Такой болтун, ворвавшись к вам в кабинет смело и решительно, скорчивает вдруг испуганную физиономию, становится на цыпочки и бросается назад к двери, со словами:

– Ах, Боже мой! я помешал вам!... Никогда не прощу себе этого!... Впрочем, я на секунду... на одну секунду... вы заняты?...

– Да, немножко...

– Ну, так и есть, я это знал... я только мимоходом... я вам не помешаю...

До сих пор ничего; есть еще надежда освободиться от посетителя: но этим обыкновенно не кончается; вошедший господин просит позволения выкурить папироску, – одну единственную папироску. Вы позволяете, – и с той минуты вы пропали! Изъявив согласие на курение папиросы, вы задели слабую пружину, державшую язык болтуна на привязи; клапан раскрылся, колесо завертелось, и остановится тогда только, когда истребится весь запас вращающей силы.

Бесцеремонный болтун гораздо лучше. Он подлетает на всех парусах, неожиданно поворачивается бортом и разом выстреливает всеми своими орудиями. Лучше даже так называемые перебойщики и торопыги, которые не дают произнести слова, перебивают вашу фразу и предупреждают мысль. Вы говорите:

– Я был вчера...

– В балете?...

– Нет...

– В опере?

– Нет... в Александрийском театре, давали...

– "Горе от ума"?...

– Да; не скажу, чтобы я остался доволен...

– Гриневой?

– Нет...

– Каратыгиным?

– Нет; общим расположением ролей...

Или:

– Я слышал, будто Кукольник...

– Написал новую драму?

– Нет...

– Едет в Землю Донских казаков?

– Вовсе нет...

– Переменил квартиру?

– Да...

– Я только что хотел сказать об этом!

Рядом с перебойщиками поставим тех, которые спешат выразить сомнение в том, о чем вы вовсе даже и не думали.

– Знаете ли, что Бабакин...

– О, это неправда!

– Как неправда?

Да, неправда; я знаю это из верных источников...

– Что ж вы знаете?

– Что он едет за границу!

– Я вовсе не о том: Бабакин сломил себе ногу...

– Ба! это для меня новость!

Примкнем тут же попугаев, начинающих болтовню свою повторением того, что вы уже сказали:

– Хороший обед отличная вещь, когда не дорого стоить.

– Да, да, конечно, когда не дорого стоит!

– В Петербурге переменчивая погода...

– О, да! еще бы! ужасно переменчивая погода; этим Петербург отличается; иначе, впрочем... и т. д.

Можете проговорить самый длинный период, можете высказать и уяснить вашу мысль, попугай не преминет повторить ваш период, не преминет обойти кругом вашу мысль прежде, чем приступить к изложению собственной.

Трудно встретить также что-нибудь убийственнее болтуна, одаренного большою памятью, читающего сплошь и рядом все, что является в печати, и помнящего все то, что говорили ему от колыбели до вчерашнего дня включительно. Он может найти себе достойного товарища только между болтунами с