Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978) - [49]

Заболел космонавт Павел Беляев: хирург Вишневский вырезал ему две трети желудка, часть двенадцатиперстной кишки и аппендикс. Операция прошла удачно, но состояние Беляева еще очень тяжелое (раньше он никогда на желудок не жаловался).

Вчера генерал Ефимов вручил мне монгольскую медаль «30 лет победы на Халхин-Голе». Это уже четвертая награда, полученная мною в 1969 году (польский и румынский ордена, румынская и монгольская медали). Вчера же я был у Главкома Кутахова. Он проявил по отношению ко мне необычайную вежливость и предусмотрительность, без проволочек утвердив проект большого (10000 квадратных метров) тренажного корпуса для НИИЦПК стоимостью 4 миллиона рублей. Несмотря на этот «жест вежливости» со стороны Кутахова я остаюсь в твердой уверенности, что сработаться с ним не сумею.

Начались зимние школьные каникулы. Вчера вечером на даче мы с Олей и Колей украшали новогоднюю елку.

31 декабря.

Звонила Валя Терешкова, только что вернувшаяся из поездки в Сирию и Иорданию. По словам Вали, поездка была успешной и очень полезной, но утомительной. Обстановка в арабском мире остается по-прежнему напряженной: израильтяне постоянно совершают военные наскоки на своих соседей.

Состояние здоровья П. И. Беляева заметно улучшается. Генерал Кузнецов приступил к исполнению обязанностей начальника НИИЦПК, а генерал Береговой ушел в отпуск. Вчера я подписал представления к присвоению генеральского звания полковникам Николаеву, Беляеву, Крышкевичу, Самсонову и Попову. Н. Ф. Кузнецов представлял на звание генерала и полковника Алексеева, который всего два месяца назад назначен заместителем начальника Центра по летной подготовке и еще не успел проявить себя должным образом. На представлении Кузнецова я написал, что Алексееву можно будет присвоить звание генерал-майора через полтора-два года отличной работы полка без летных происшествий.

В этот предновогодний день мне хочется подвести итоги уходящего 1969 года.

Это был год выдающихся достижений человечества в освоении космического пространства. В истории мировой космонавтики он займет такое же почетное место, какое занял 1961 год, а имя Нейла Армстронга, впервые ступившего на лунную поверхность 21 июля 1969 года, по праву станет вторым после имени Юрия Гагарина.

Уже четыре американских космонавта побывали на Луне — честь и хвала им! Но мне, русскому человеку и руководителю советских космонавтов, очень обидно за наших парней, хотя в том, что не они были первыми на Луне, нет ни их, ни моей вины. Оглядываясь на пройденное десятилетие, могу упрекнуть себя только в одном: сознавая, что мы чрезмерно увлеклись автоматами и «заавтоматизировали» даже полеты космонавтов, я не раз пытался убедить высоких руководителей — Малиновского, Гречко, Устинова, Хрущева, Брежнева в ошибочности выбранного нами пути, но так и не смог добиться существенного выправления нашего космического курса.

В 1969 году советские космонавты летали больше, чем в любом предшествующем — пять пилотируемых кораблей и девять космонавтов побывали в космосе (причем двое из них дважды), — но наши достижения значительно скромнее американских. Наше отставание продолжает увеличиваться, ошибки не устраняются, и виноваты в этом в первую очередь Мишин, Келдыш, Смирнов, Устинов. Но виноваты и мы, военные. Больше, чем кто-либо из военных, виноваты маршалы Крылов и Захаров, а также генералы Алексеев, Карась, Юрышев. Главный Маршал авиации Вершинин делал все возможное, чтобы содействовать развитию космонавтики, но и он наталкивался на полное равнодушие к космосу со стороны Малиновского и Гречко.

Уже девять месяцев я работаю под началом нового Главкома ВВС маршала Кутахова — срок вполне достаточный, чтобы определилось его отношение к космонавтике. Сейчас мне совершенно ясно, что ничего хорошего от Кутахова ждать не приходится. Он не помог мне укрепить руководство Центра имени Гагарина, не поддержал мои настойчивые просьбы о дополнительном заказе десяти «Союзов», воспротивился пересмотру нашей программы экспедиции на Луну (корабль Л-3 морально устарел, надо строить новый корабль с экипажем из трех-пяти человек, выводимый на орбиту двумя ракетами Н-1). Короче говоря, за девять месяцев он и пальцем не пошевелил, чтобы изменить к лучшему состояние дел в нашей космонавтике, а два месяца назад встал по существу на путь «репрессий». Получив приказ о сокращении центрального аппарата ВВС на десять процентов, он решил выполнить его главным образом «за счет космоса» и сократил штаты космических подразделений на 25–35 процентов.

Я вел и веду с Кутаховым настоящую войну, но возможности у нас далеко не равные. Я вынужден был принять решение об уходе в отставку, но после коллегии Министерства обороны обстановка резко изменилась. У меня вновь появилось желание «драться за космос» и намерение развернуть новое крупное наступление против тех, кто, не понимая всего величия стоящих перед человечеством задач по освоению космического пространства, вредит делу и тормозит развитие нашей космонавтики.

1970 год

Лет 30–40 тому назад, когда десятки и сотни летчиков моего поколения мечтали, как говорил Чкалов, «облететь вокруг шарика», когда мы еще не пытались осваивать Северный и Южный полюсы планеты, когда Австралия и Южная Америка казались нам краем света, тогда даже нам, летчикам, Земля казалась огромной. Но сегодня, когда космонавты летают со скоростью 30 тысяч и более километров в час, совершая за один полет несколько десятков и даже сотен витков вокруг «шарика», Земля стала в сотни раз «меньше», а Австралия, Южная Америка и оба полюса так «приблизились» к Москве, что стали достижимыми через каких-нибудь 6-10 часов полета на самолете. В таких условиях не только у космонавтов, но и у всех людей Земли должно бурно нарастать стремление к сближению народов и отвращение к войнам и ко всему тому, что разделяет граждан разных стран.