Скрытые в темноте - [55]

Сомер едва заметно краснеет.

– В тот день пропала Ханна Гардинер – возможно, вы о ней слышали. Мы считаем, что между этими делами есть связь. А если нет, нужно исключить такую возможность.

– И вы считаете, что эти дела связывает Дональд Уолш?

– Боюсь, что так.

Гир молчит. Видно, что он размышляет.

– Естественно, мы не хотим, чтобы информация о наших догадках стала общедоступной.

– Конечно. – Он машет рукой. – Я понимаю. Просто стараюсь соотнести ваши слова с тем Дональдом Уолшем, которого знаю я.

– И какой же он по-вашему?

– Усердный, трудолюбивый. Слегка надоедливый, если честно. Иногда слишком бурно на что-то реагирует, отчего кажется недружелюбным.

Сомер кивает. Может, причина недружелюбного отношения Уолша к директору кроется в сексуальной ориентации Гира?

– И если вам вдруг интересно, – добавляет он, – я ни от кого не скрываю, что я гей. Ни от сотрудников, ни от родителей. – Вдруг подается вперед с серьезным выражением лица. – Послушайте, констебль Сомер… Эрика, я занимаю эту должность всего девять месяцев, и в планах у меня много перемен. Школа смахивает на пыльный музейный экспонат, но так продолжаться не будет. Никаких старинных кожаных кресел в учительской. Посмотрите на мой кабинет, – показывает он рукой. – Вот такой я хочу видеть школу. Поэтому именно сюда первым делом привожу родителей будущих учеников, прежде чем показать остальные помещения.

– Да, их тоже нужно сменить.

– Учителей?

– Кресла, – улыбается Сомер.

– Они на очереди. Но и в штате сотрудников тоже, вероятно, грядут перемены, – более серьезным тоном говорит Гир.

Не удержавшись, Эрика глядит на дверь, а потом ловит ироничный взгляд директора.

– Мисс Чапман и так собирается уйти на пенсию в конце четверти. Перемены стоит вводить понемногу, правильно? Полагаю, некоторые учителя покинут школу добровольно. Не все разделяют мое мнение о том, в каком направлении должна двигаться школа.

– Среди них и Уолш?

– Скажем так: я подозреваю, что он уже давно ушел бы, жди его кто-нибудь в другом месте. Или будь у него достаточно денег.

– Как раз об этом я и собиралась вас спросить – или намекнуть. Как известно, мистер Уолш сменил три места работы за последние десять лет. У вас он трудится дольше всего. Можете ли вы сказать, почему он ушел из первых двух школ?

Гир хмурит лоб:

– Не уверен, что вправе раскрывать личную информацию…

– К расследованию убийства это не относится, сэр. Можете сами проверить, я не против. Честно сказать, мистер Уолш только выиграет от того, что мы получим полную картину. Если он непричастен к делу, то чем быстрее это выяснится, тем лучше. Думаю, вы понимаете, о чем я.

Директор молчит.

– Особенно важно узнать, не было ли каких-либо упоминаний о сексуальных домогательствах по отношению к молодым женщинам или…

– Детям? – Гир качает головой. – Ничего подобного. Я промолчал лишь потому, что пытался сформулировать мысль, вот и все. Дональд Уолш – человек сложный. Временами чуть резкий. Иногда я думаю: зачем он вообще стал учителем? Он ведь явно недолюбливает детей. Забавно, что ребята просто считают его саркастичным и поэтому держатся настороженно. Уолш старается наладить с ними связь, но он не привык работать в команде. Он не «коллегиален». Это, кстати, типичное словечко из лексикона Дональда Уолша. Я бы сказал – не «дружелюбен».

Раздается стук в дверь.

– Мистер Гир, к вам пришли, – сообщает секретарь, просунув голову в кабинет.

Сомер встает, пожимает руку директору.

– Спасибо. Если вдруг вспомните что-то важное, свяжитесь с нами.

* * *

Гислингхэм ждет на парковке. Компьютер из кабинета Уолша грузят в фургон криминалистов.

– Я пообщался с учителями, – говорит Крис, когда Сомер садится в машину и закрывает дверцу. – Уолша не любят, однако ни в чем аморальном не подозревают.

– Ричард Гир сказал примерно то же самое.

– Ричард Гир? – изумляется Гис. – Серьезно?

Сомер качает головой:

– Бедняга… Представляю, как его достали эти шуточки.

– Так он и вправду настоящий? – спрашивает Гислингхэм, пристегивая ремень.

– Настоящий кто?

– Ну, «Офицер и джентльмен»[17], – ухмыляется он.

– Ты даже не представляешь, – с улыбкой отвечает Эрика.

* * *

Шторы на первом этаже дома № 81 по Кресент-сквер не задернуты. Видно, как расхаживает по комнате Роберт Гардинер, говоря по телефону. В какой-то момент он резко наклоняется и усаживает сына на плечи. Еще немного понаблюдав, Куинн выходит из машины и пересекает улицу.

– Детектив-сержант Куинн, – представляется он, когда Гардинер открывает дверь.

– Чего вам? – хмурится хозяин дома. – Что-то важное? Вы кого-то арестовали?

– По поводу убийства пока ничего. Я насчет вашей няни. Кажется, ее зовут Пиппа?

Гардинер прищуривается.

– Да, и что?

– Вы знаете, где она сейчас?

– Понятия не имею.

– Тогда можете дать мне ее номер? Он наверняка записан у вас в мобильном…

– Был записан, но я его удалил. Наизусть не помню, уж извините.

– Адрес ее родных знаете?

– Неа.

– Серьезно? – не скрывает своих сомнений Куинн. – Она сидела с вашим ребенком – разве вы не проверяли ее, не требовали рекомендации?

– Ее наняла Ханна, а не я. Они познакомились на фермерском рынке на Норт-Пэрейд. В лавке с гончарными изделиями или крафтовым кофе, что-то вроде того. В общем, потом они пару раз ходили куда-то вместе, и Пиппа сказала, что училась на курсах нянь, но ушла – не хватило денег. Ханна пожалела ее, решила дать шанс. Она всегда была такой. Видела в людях только хорошее. – Гардинер смотрит на Куинна с неприкрытой враждебностью. – Так что вам от нее нужно?