Скрытые картинки - [37]

– Ты думаешь, Тедди одержим злым духом?

– Нет. Это тебе не «Изгоняющий дьявола». Энни не пытается разрушить душу Тедди или завладеть его телом. Она просто водит его рукой. Она делает это во время тихого часа, когда он остается один у себя в комнате. Ни в какое другое время она его не трогает.

Я умолкаю, чтобы Адриан мог посмеяться надо мной или отпустить пренебрежительный комментарий, но он не говорит ни слова, так что я продолжаю излагать свою гипотезу.

– Энни Барретт – хорошая художница. Она прекрасно умеет рисовать. Но она впервые рисует чужой рукой. Так что первые ее попытки ужасны. Это просто каракули. Но после пары попыток у нее начинает получаться уже лучше. Мало-помалу рисунки становятся более проработанными. В них появляются текстура, свет и тень. Она овладевает новым инструментом – рукой Тедди.

– А как тогда эти листки оказались в мусоре?

– Возможно, это Аня их туда выбросила. Или Тедди, я точно не знаю. В последнее время он стал очень скрытным в том, что касается его рисунков.

Адриан снова устремляет взгляд на рисунки, но на этот раз рассматривает их уже более внимательно. Он поворачивает их туда-сюда, пытаясь найти в каракулях какой-то скрытый смысл.

– Знаешь, что они мне напоминают? Картинки-головоломки в журнале «Хайлайтс». Там художники прячут на фоне что-то другое. Например, крыша дома – это на самом деле ботинок, или пицца, или хоккейная клюшка. Помнишь такие?

Я понимаю, про какие картинки он говорит – мы с сестрой в детстве тоже их любили, – но думаю, что эти рисунки более прямолинейны. Я указываю на тот, где изображена женщина, зашедшаяся в крике.

– Я думаю, это автопортрет. Думаю, Энни рисует историю своего убийства.

– Ну, это проверить как раз таки довольно несложно. Давай найдем фотографию настоящей Энни Барретт, сравним ее с женщиной с этой картинки и посмотрим, есть ли сходство.

– Я уже искала. В Сети ничего нет.

– Считай, что тебе повезло. Моя мама во время летних каникул подрабатывает в местной публичной библиотеке. Там хранится обширный архив городской истории. Весь подвал забит материалами. Если фотография Энни Барретт где-то и может быть, то это там.

– Ты можешь ее спросить? Она не будет против?

– Ты шутишь? Да она обожает такие вещи. Она учительница, а в свободное время подрабатывает библиотекарем. Если я скажу ей, что ты интересуешься местной историей, она будет на седьмом небе от счастья!

Он обещает мне завтра с утра первым же делом поговорить с ней. Теперь, когда я поделилась с кем-то своими тревогами, я чувствую себя неизмеримо лучше.

– Спасибо тебе, Адриан. Я очень рада, что ты не счел меня сумасшедшей.

Он пожимает плечами.

– Думаю, мы должны рассмотреть все возможные варианты. «Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался», как говорил Спок в «Звездном пути IV», хотя он и цитирует Шерлока Холмса.

– Господи боже мой, – говорю я ему. – Нет, ты точно маньяк.

Мы идем домой в темноте, и все тротуары в полном нашем распоряжении. Вокруг царит атмосфера безмятежности, спокойствия и безопасности. Адриан разыгрывает из себя экскурсовода, показывая мне дома своих бывших одноклассников, которые заработали в городке печальную известность: например, Чувака, Который Перевернул Родительский Джип, и Девочки, Которой Пришлось Перейти в Другую Школу После Скандального Видео в Тик-Токе. Такое впечатление, что он знает в Спрингбруке всех и каждого и что его школьные годы были чем-то вроде глянцевого подросткового сериала на «Нетфликсе» – из тех дурацких мыльных опер, где все ослепительно-красивы, а исход межшкольного футбольного матча имеет судьбоносные последствия.

И тут он указывает на угловой дом и сообщает, что в нем выросла Трейси Бантам.

– Это имя должно мне о чем-то говорить?

– Она разыгрывающая защитница в «Леди Лайонс», баскетбольной команде Пенсильванского университета. Я думал, вы друг друга знаете.

– Пенсильванский университет просто огромный, – говорю я ему. – Там пятьдесят тысяч студентов.

– Я знаю, просто думал, что спортсмены ходят на одни и те же вечеринки.

Я медлю с ответом. Адриан дает мне отличную возможность выложить ему все начистоту, признаться, что это была дурацкая шутка, игра, в которую я играю с незнакомцами. Сказать правду, прежде чем наши отношения еще не зашли слишком далеко. Я думаю, он из тех людей, которые поймут.

Вот только я не могу сказать Адриану часть правды, не раскрывая ему всю свою подноготную. Если я скажу ему, что никогда не училась в колледже, мне придется объяснить, как я жила последние несколько лет, а я к этому совершенно не готова – во всяком случае, сейчас, когда мы с ним так мило беседуем. Так что я просто меняю тему.

Мы доходим до Цветочного замка, но Адриан говорит, что проводит меня до дома, и я не возражаю. Он спрашивает меня, откуда я родом, и удивляется, узнав, что я выросла в Южной Филадельфии и из окна моей комнаты был виден бейсбольный стадион «Ситизенс-Банк-парк».

– А по твоему выговору так и не скажешь.

– Ты чё, Адриан, думаешь, нас так легко опознать по базару? – спрашиваю я, подражая языку выходцев из филадельфийских трущоб.