Скрытые картинки - [30]

Просыпаюсь я от звонка будильника в семь утра с мутной головой и чувством острого стыда за свое поведение – и полная решимости не позволить такому повториться.

Никакого больше кофе, никогда в жизни.

Никакой больше одержимости рисунками.

И никаких больше разговоров об Энни Барретт.

К счастью, когда я прихожу в большой дом, там назревает новый кризис, так что я могу отвлечься от своих мыслей. Пропали любимые угольные карандаши Тедди, и он нигде не может их найти. Мы идем в художественный магазин за новой коробкой, и, как только возвращаемся домой, он спешит к себе на второй этаж на тихий час. Бессонная ночь все еще напоминает о себе усталостью, и я иду в кабинет и падаю на диван, собираясь лишь немного полежать с закрытыми глазами, – и снова прихожу в себя оттого, что Тедди трясет меня за плечо.

– Ты опять спала!

Я вскакиваю на ноги.

– Прости, Тедди-медведик.

– Мы пойдем плавать?

– Обязательно. Беги переодевайся.

Я чувствую себя в миллион раз лучше. Дневной сон подзарядил меня, вернул к нормальному состоянию. Тедди несется наверх переодеваться, и я вижу, что на кофейном столике лицом вниз лежит новый рисунок, который он успел за это время нарисовать. Я знаю, что мне следовало бы там его и оставить. Пусть бы его родители сами разбирались. Но я ничего не могу с собой поделать. Любопытство берет верх. Я переворачиваю лист бумаги, и это становится последней каплей.

Слушайте, я знаю, что родители бывают самые разные: либеральные и консервативные, атеисты и религиозные, гиперопекающие, трудоголики и неисправимо токсичные. И у всех этих родителей могут быть абсолютно полярные идеи относительно того, как правильно воспитывать детей. Но когда я смотрю на картинку и вижу на ней Аню с зажмуренными глазами и чьи-то руки, сжимающие ее горло, – думаю, тут все родители согласятся, что это уже что-то совершенно за гранью допустимого.

9

Каролина возвращается с работы в пять тридцать, и я сопротивляюсь искушению выложить ей все, едва она переступает через порог. Ей не до того, голова у нее занята совершенно другими вещами, ей нужно поздороваться с сыном и начать готовить ужин. Так что, когда она спрашивает, как прошел наш день, я лишь улыбаюсь и говорю, что все в порядке.

Я выхожу на пробежку, но последствия бессонной ночи все еще дают о себе знать, и через полчаса я сдаюсь. На обратном пути я прохожу мимо Цветочного замка, но ни Адриана, ни его родителей нигде не видно. Я иду домой и принимаю душ, потом разогреваю себе в микроволновке замороженный буррито и пытаюсь отвлечься на какой-нибудь холлмарковский фильм. Но сосредоточиться не получается. Я продолжаю снова и снова возвращаться мыслями к последнему рисунку, на котором чьи-то руки сжимают Анино горло.

Я дожидаюсь девяти часов, когда Тедди уже точно должен крепко спать в своей постели, и, прихватив три последних рисунка, выхожу из коттеджа. До меня доносятся приглушенные голоса, и я различаю в темноте у бассейна две фигуры. Тед с Каролиной, оба в белых купальных халатах, пьют вино. Они выглядят в точности как счастливая семейная пара из рекламы круизов – как будто они только что взошли на борт роскошного лайнера, отправляющегося в семидневное путешествие по Карибскому морю. Голова Каролины лежит на коленях у Теда, а он нежно массажирует ей плечи.

– Окунемся по-быстренькому? – предлагает он. – Чтобы ты расслабилась.

– Я уже и так расслаблена.

– Тогда идем наверх?

– А Тедди?

– А что Тедди? Он спит.

Я неслышно ступаю по пружинистой траве и дохожу до середины двора, когда моя пятка неожиданно опускается на головку автоматической поливалки. Лодыжка у меня подворачивается, я с размаху плюхаюсь на копчик, ударившись локтем о землю, и невольно вскрикиваю от боли.

Тед с Каролиной уже мчатся ко мне по двору.

– Мэллори? Ты не поранилась?

Я хватаюсь за локоть. Боль резкая и острая, и я совершенно уверена, что разбила его до крови. Но когда я отрываю пальцы, чтобы посмотреть, то обнаруживаю под ними синяк, а не рану.

– Все в порядке. Я просто споткнулась.

– Давай-ка посмотрим на тебя на свету, – говорит Тед. – Встать сможешь?

– Погодите минуточку.

Вместо того чтобы подождать, Тед просовывает руку под мои колени и, подхватив меня на руки, словно ребенка, несет к бассейну и аккуратно укладывает на шезлонг.

– Со мной все в полном порядке, – уверяю его я. – Честное слово.

Каролина все равно внимательно осматривает мой локоть.

– Что ты делала во дворе? Тебе что-то понадобилось?

– Это может подождать.

Несмотря ни на что, я ухитрилась не выпустить рисунки из рук, и Каролина их замечает.

– Это Тедди нарисовал?

Я решаю, что терять мне уже нечего.

– Он просил меня не показывать их вам. Но я думаю, что вы должны на это взглянуть.

Каролина внимательно изучает рисунки, и лицо ее мрачнеет. Она сует их мужу.

– Это все ты виноват, – говорит она.

При взгляде на первую же картинку Тед начинает смеяться.

– О господи. Ее тут что, душат?

– Да, Тед, ее тут убивают, а тело тащат по лесу. Хотела бы я знать, откуда наш милый нежный малыш набрался таких ужасных идей?

Тед в комическом раскаянии вскидывает руки над головой.

– Это все братья Гримм, – поясняет он. – Я каждый вечер перед сном читаю ему по одной сказке.