Скрытые картинки - [21]

– Как твои хозяева с тобой обращаются?

– Они потрясающие люди.

– А пацан? Томми? Тони? Тоби?

– Тедди. Он милый малыш. Нам с ним весело.

На мгновение у меня возникает мысль рассказать Расселу обо всей этой истории с Аней, но я просто не знаю, с чего начать. Если я сейчас возьму и выложу ему всю правду как есть, он, скорее всего, решит, что я снова начала употреблять.

– У тебя заскоков не бывает? – спрашивает он.

– В каком смысле заскоков?

– Провалы в памяти? Приступы забывчивости?

– Нет, вроде бы ничего такого не было.

– Я серьезно, Куинн. Учитывая твои обстоятельства, это было бы совершенно ожидаемо. Стресс от новой работы, от новой жизни.

– У меня все прекрасно с памятью. Никаких проблем давно уже не было.

– Вот и славненько. – (Я слышу, как он набирает что-то на клавиатуре своего компьютера – видимо, вносит какие-то коррективы в план моих тренировок.) – Ты вроде бы говорила, что у Максвеллов есть бассейн, да? Тебе разрешают им пользоваться?

– Разумеется.

– Ты знаешь, какой он длины? Плюс-минус?

– Футов, наверное, тридцать.

– Я сейчас скину тебе ссылки на парочку видео в «Ютьюбе». Там плавательные упражнения. Простая кросс-тренировка. Раза два-три в неделю, ладно?

– Ладно.

Видимо, что-то в моем голосе все же ему не нравится.

– И звони мне, если тебе что-нибудь будет нужно, ладно? Я же не в Канаде. Мне до тебя сорок минут езды.

– Не волнуйтесь, тренер. Я в полном порядке.

6

Плаваю я довольно паршиво. В моем детстве неподалеку от нашего дома был общественный бассейн, но в летнее время там всегда творился натуральный дурдом: сотни вопящих и визжащих детей набивались туда, как сельди в бочку, так что плавать было толком невозможно. В воде постоянно бултыхалась какая-то грязь. Мать запрещала нам с сестрой опускать голову под воду, потому что боялась, что мы подцепим конъюнктивит.

Так что новый план тренировок Рассела особого рвения у меня не вызывает. До бассейна я добираюсь только на следующий вечер, уже в одиннадцатом часу. В темноте задний двор Максвеллов производит странное впечатление. От Спрингбрука до Филадельфии рукой подать, но в такое время кажется, что мы где-то в сельской глуши. Единственные источники света – лишь луна и звезды да еще галогеновые лампы на дне бассейна. Вода выглядит зловеще. Поверхность мерцает неоновой голубизной, словно радиоактивная плазма, отбрасывая причудливые тени на заднюю стену дома.

После дневного зноя приятно погрузиться в прохладную воду. Но когда я выныриваю, чтобы сделать глоток воздуха, и открываю глаза, то готова поклясться, что лес сдвинулся вперед, как будто все деревья разом каким-то образом подобрались ближе. Даже хор кузнечиков кажется громче. Я понимаю, что это иллюзия, что новый угол зрения изменил мое пространственное восприятие, стерев двадцать футов лужайки между ограждением бассейна и опушкой леса. Но это все равно кажется жутковатым.

Я держусь за бортик бассейна и минут пять разминаюсь, делая махи ногами. В большом доме во всех окнах первого этажа горит свет, так что кухня передо мной как на ладони, но ни Теда, ни Каролины не видно. Наверное, сидят в кабинете, пьют вино и читают книги – как, собственно, по большей части и проводят вечера.

Размявшись, я отталкиваюсь от бортика и расслабленно плыву кролем. Моя цель – десять кругов туда и обратно, но уже на третьем я понимаю, что переоценила свои силы. Дельтовидные мышцы и трицепсы горят; вся верхняя половина тела совершенно не в форме. Даже икры начинает сводить. Я напрягаю все силы, чтобы закончить четвертый круг, но на пятом мне все равно приходится остановиться. Я повисаю на бортике и пытаюсь отдышаться.

И тут – из леса – вдруг доносится негромкое «крак».

Это трещит под чьей-то подошвой сухая ветка, на которую наступили с размаху. Я оборачиваюсь в направлении деревьев и, сощурившись, вглядываюсь в темноту, но ничего не вижу. Зато что-то – или кого-то – слышу: негромкий шорох палой листвы под чьими-то ногами, удаляющийся в сторону моего коттеджа…

– Как водичка?

Я оборачиваюсь и вижу Теда, который открывает ворота ограждения. Он без рубашки, в купальных шортах и с полотенцем, перекинутым через плечо. Он плавает по вечерам несколько раз в неделю, но я никогда не видела его в бассейне в такой поздний час. Я подплываю к лестнице и говорю:

– Я как раз собиралась вылезать.

– Не нужно. Места всем хватит. Ты начинай с того конца, а я буду с этого.

Он бросает полотенце на шезлонг и ныряет в бассейн – просто делает шаг в воду, даже не вздрогнув, – и по его сигналу мы начинаем плыть параллельно друг другу от противоположных бортиков бассейна. В теории мы должны проплывать друг мимо друга всего один раз, в центре дорожки, но Тед плавает с сумасшедшей скоростью и через минуту уже меня обгоняет. Он в прекрасной форме. На одном вдохе он проплывает практически весь бассейн, так что я вообще не понимаю, каким образом он ухитряется дышать. Он движется как акула, не издавая практически ни звука, в то время как я молочу по воде руками и ногами, словно пьяный пассажир круизного лайнера, свалившийся за борт. Я вымучиваю еще три круга и сдаюсь. Тед все плавает и плавает, прежде чем еще шесть кругов спустя остановиться рядом со мной.