Скрытые инструменты комедии - [67]
Как уже было сказано, я фанат комиксов, поэтому мне эта предпосылка понравилась. И я сказал: «Бог мой, это же великолепно! Значит, там есть сцена, где они супергерои, а есть — где они работают в офисе? И потом наверняка есть сцена семейной ссоры, только с применением суперсилы?» И так я «предсказал» примерно треть или половину сцен из фильма — не потому, что я такой умный, а потому, что сама идея так пришлась мне по вкусу, что сцены и персонажи уже начали существовать в моем воображении. Чем лучше предпосылка, тем явственнее раскручивается история в вашем воображении. Она просто взрывается у вас в голове.
Примером может послужить один случай на семинаре, который я вел несколько лет назад. Обычно мы проделываем такое упражнение: разбиваем участников на небольшие группки, каждая из которых должна предложить собственную Комическую Предпосылку. Предпосылка должна: 1) идентифицировать главного персонажа; 2) обозначить проблему или конфликт; 3) изложить предпосылку сюжета в одном или двух предложениях. Еще лучше, если 4) предпосылка действительно вызывает у людей смех, но это отнюдь не обязательное условие. В том семинаре одна из групп предложила такую предпосылку: «Футбольная команда колледжа постоянно проигрывает и выясняет, что выиграть она может только при условии... если зануда-ботан... переспит с девушкой». После небольшой паузы послышалось хихиканье слушателей. А я задал простой вопрос: «Ну и какие же сцены могут быть в этом фильме?» Почти незамедлительно послышались выкрики, предлагалось не менее дюжины сцен: монтаж побед; монтаж поражений; ботана готовят к свиданию; студенческая пирушка; ботана сводят с проституткой — с катастрофическим результатом, с потрясающим результатом; ботан превращается в крутого парня, слишком крутого для своего колледжа, и им приходится искать нового зануду-ботана и т. д. Может быть, вы и не пойдете смотреть такое кино. Может быть, участникам семинара тоже не придет в голову его смотреть. Но зато никто не пострадал от «ступора» сценариста, от вопроса «Что мне делать дальше?», который обычно парализует автора. В нашем распоряжении оказалось достаточно сцен и отрывков, чтобы представить себе целый фильм. За пять минут.
А как насчет персонажей фильма? Зануда-ботан, капитан команды, его лучшие друзья — здоровенный нападающий и юркий принимающий, несколько сбитый с толку тренер, девчонка из группы поддержки. Заметьте, не вся группа поддержки, потому что нам не нужна дюжина одинаковых персонажей. Читая сценарий, в котором действуют сорок пять персонажей с репликами, сразу говорю: это ошибка. Комедия дель арте учит нас, что даже с помощью ограниченного числа персонажей можно создать целый мир. Девчонка из группы поддержки может оказаться дочерью тренера, поскольку что комедия дель арте учит нас, что комедия — это замкнутый мир. Старик, шатающийся по улицам в первом действии, оказывается отцом сирот в пятом: это замкнутый мир с внутренними связями. В труппе комедии дель арте состояло восемь или двенадцать актеров. Каждый персонаж должен был иметь какие-то связи с остальными. Такие труппы просто не могли позволить себе нанять случайно забредшего к ним паренька, чтобы тот произнес пару строк. Только не в комедии дель арте. У них не было отдела кастинга. Там нельзя было пригласить официанта из соседнего бара зайти на минутку, отыграть номер и удалиться.
И как вы думаете, о ком же эта история? Думаете, о несчастном ботане? А я могу предложить в главные герои капитана команды. Представим себе, что девчонка из группы поддержки — девушка его мечты, но именно ей придется лечь в постель с ботаном для того, чтобы команда выиграла решающую игру. Итак, что сделает капитан? Подложит ботану девушку своей мечты? Или подведет своих товарищей?
Комическая Предпосылка может избавить каждого сценариста от профессионального кошмара: писательского ступора и его извечных спутников — чистого листа бумаги или пустого экрана компьютера. Дело в том, что хорошая предпосылка обладает такой силой и запасом прочности, что может «писать» сама по себе; ее можно развить как угодно, следуя нескольким базовым принципам.
• Определил предпосылку — ЛГАТЬ БОЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ.
Один раз соврал по-крупному — дальше надо вести рассказ честно, органично и правдиво. Фильм «Большой» просит нас поверить, что малыш может за ночь превратиться во взрослого мужчину, но с этого момента и дальше повествование ведется честно, и больше нам никто не врет. Предпосылка «Дня сурка» состоит в том, что один и тот же день повторяется снова и снова. Разве такое может случиться? Нет, не может. Но если уж так случилось, то все остальные события этой истории — правда, которая отталкивается от исходной лжи. Антропоморфный цыпленок из мультфильма «Цыпленок Цыпа» (Chicken Little) рассказывает всему городу, что на него падает небо; из-за этого у него возникают проблемы с отцом, он попадает в унизительное положение в подростковом возрасте, когда дети особенно ранимы. Кульминация мультфильма приходится на бейсбольный матч, когда наш главный герой Цыпа выбивает хоумран, выигрывает игру и, в завершение, реабилитируется в глазах собственного отца. Конец истории. Но не совсем, потому что это только ПОЛОВИНА фильма. Во второй половине в городок вторгаются пришельцы, лишь по касательной связанные с историей, которую мы наблюдали в течение часа. Две неправды, две предпосылки — и неудачное кино. Предпосылка — единственный случай, когда вы можете солгать. После этого история должна раскрываться органично, посредством персонажей.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».