Скрытые глубины - [16]

Итак, она пришла на вечеринку в студенческое общежитие в Хитоне. Там был голый деревянный пол, индийские хлопковые платки на стенах, незнакомая музыка и тяжелый запах «дури», который она ощущала, но не знала, что это такое. Она помнила, что было очень холодно, несмотря на то что в комнату набилось много людей. Ударили первые осенние морозы, а отопление еще не включили. На улице кучки сырых опавших листьев примерзли к тротуару.

Что Питер вообще там делал? Это было совсем не в его стиле, да и вообще ниже его достоинства – брататься со студентами. Но он был там, в вельветовых штанах и шерстяном свитере ручной вязки, старомодный, словно сошел со страниц романов Кингсли Эмиса. Он пил пиво из банки и выглядел жалко. И хотя на студенческой вечеринке он был белой вороной, Фелисити он показался знакомым – по крайней мере, его типаж. В их приходе были одинокие мужчины, которых притягивала церковь, потому что там им бы точно не отказали в гостеприимстве. Последний священник был ужасно застенчив. Ее мать смеялась над ним за спиной, а деревенские старые девы бальзаковского возраста сражались за его симпатию, угощая его рагу из ягненка и пряными коврижками.

Но когда Фелисити заговорила с Питером, она обнаружила, что он совсем не похож на хилых молодых христиан, которых она встречала в летнем лагере, или на того симпатичного священника. Он был резким, высокомерным и вполне уверенным в себе, несмотря на странную одежду.

– Я договорился о встрече, – сказал он раздраженно. – Но человек не пришел. Пустая трата времени.

Фелисити не поняла, говорил ли он о мужчине или женщине.

– Мне нужно проверять работы.

Тут она поняла, что он не просто взрослый студент. Тогда он не выглядел на тринадцать лет старше нее. Его статус ее пленил. Ее всегда влекло к авторитетным мужчинам. Ей нравилась идея предоставить контроль кому-то другому, кто будет ее обучать и информировать. У нее было так мало опыта общения с мужчинами. Она была убеждена, что сделает все неправильно. Лучше позволить кому-то знающему вести ее за собой.

Она робко спросила его о работе, и он начал говорить об этом с таким энтузиазмом и пылом, что она была покорена, хотя и не понимала ни слова. Они перешли в холл, где музыка была не такой громкой, и сели на лестницу. Они не могли сидеть рядом, потому что нужно было пропускать людей, которые постоянно бегали наверх в туалет, так что он сел на ступеньку выше, а она заняла место у него в ногах.

Разговор не был его монологом. Он спросил ее про нее саму, слушал, как она описывает свой дом и родителей.

– Я единственный ребенок. Думаю, меня очень оберегали.

– Наверное, все это – настоящий шок, – сказал он. – В смысле, студенческая жизнь.

Ей не хотелось говорить, что вообще-то она получает удовольствие от университетского шума, хаоса и свободы. Казалось, ему нравится видеть ее ранимой, и возражать ему казалось грубостью. Он даже благосклонно отнесся к ее вере, словно это было уместно для человека на этом этапе жизни. Словно ей было шесть лет и она верила в зубную фею.

– Даже я согласен с тем, что не все можно объяснить наукой, – сказал он и впервые прикоснулся к ней, погладив ее по волосам, словно желая убедиться в том, что она не выставила себя дурой. И она была ему благодарна за понимание.

Они ушли, когда вечеринка была в самом разгаре. Он предложил проводить ее до общежития. Они сели на автобус до города, потом прогулялись по парку Таун-Мур. Было ужасно холодно, все кругом было белым и серебристым, в низинах клубился туман, изо рта шел пар. Стояла полная белая луна.

– Она кажется слишком тяжелой, – сказала Фелисити. – Словно вот-вот упадет на землю.

Она ожидала краткую проповедь о гравитации и планетах, но он остановился, посмотрел ей в глаза, взяв ее лицо в свои руки в перчатках.

– Ты прелестна, – сказал он. – Я никогда не встречал никого, похожего на тебя.

Позже она осознала, что, по-видимому, так оно и было. Он учился в школе для мальчиков, затем сразу пошел в университет, и вся его энергия была направлена на научную работу. Возможно, он мечтал о женщинах, возможно, эти мечты преследовали его, врываясь в его сознание каждые шесть минут. И, уж конечно, у него наверняка был сексуальный опыт. Но он не позволял себе отвлечься на все это. До этого момента. Они пошли дальше, и он приобнял ее за плечи.

Перед общежитием он притянул ее к себе и поцеловал, снова провел рукой по волосам, но уже не нежно, а резким движением, которое заставило ее понять, насколько он расстроен. Усилие, с которым он прижимал руку к ее волосам и голове, было единственным выражением желания, которое он мог себе позволить. Она чувствовала, как в нем словно электрический ток звенит и искрит сдерживаемая страсть.

– Мы можем пообедать вместе? – спросил он. – Завтра.

Дав согласие, она почувствовала, что ситуация у нее под контролем. Власть была в ее руках.

Когда он ушел, рядом возникла подруга.

– Кто это был?

– Питер Калверт.

Подруга была впечатлена.

– Я о нем слышала. Он же вроде блестящий ученый? Чуть ли не гений?

Он повез ее на обед в Тайнмут, они поехали на его машине. Она-то думала, что они сходят поесть куда-нибудь в городе, недалеко от университета. Машина и обед в ресторане отеля тоже выделяли его среди ее друзей-студентов. Ее было легко впечатлить. Потом они забрались по склону к монастырю и смотрели вниз на реку и Саут-Шилдс. Прошлись по набережной Тайна, он показал ей средиземноморскую чайку. У него был с собой бинокль. Она подумала, что это странно, ведь его специальность – ботаника. Тогда она еще не знала, что было его главной страстью.