Скрытые долины - [11]

Лондонский нелегал за два года расшифровал для Ньюкантри тунгусскую рукопись, — но и в расшифрованном виде понять её было нелегко.

— Там, знаешь ли, ногу сломишь… Совсем иной тип мышления, иной способ подачи мысли…

— Ну, а всё-таки!.. — мне стало интересно. — О чём марсиане пишут?

— Какие марсиане?.. Ах ты об авторах… Нет, это не марсиане, это наши… Земляне… Древняя, очень древняя цивилизация. Я попробовал разобраться, — но только глянул одним глазком и думаю: нет, нет! Это не для моих мозгов! И тут я вспомнил, что есть у меня…

И тут Ньюкантри вспомнил, что есть среди его знакомцев некий поэт, которого он однажды опубликовал в «Сумраке». Поэт этот был интересен тем, что занимался так называемой «расшифровкой повседневности». «Всё, что окружает нас каждый день, есть, по сути, послание Высшего Космического разума человечеству, — говорил он. — Надо только уметь прочесть эти послания. Ты идёшь по улице, мимо тебя движутся машины, пешеходы, вокруг стоят здания, фонари, даже урны… И всё это суть буквы Великого Письма. Научись их читать, и ты прочтёшь Книгу Космической мудрости! Научись подмечать различия в одинаковом, ритм и мелодию в монотонной смене дней, и для тебя не останется загадок ни в прошлом, ни в будущем!» Ньюкантри опубликовал в «Сумраке» его поэму «Невский проспект» — попытку расшифровки Невского проспекта, каким он был 6 июля 1999 года между двумя и четырьмя часами пополудни.

— Сам я эту поэму не стал читать, — признался Ньюкантри, — всё равно ничего не пойму, — я со стихами не в ладах, — но люди читали и сказали, что гениально. И подписчики очень меня благодарили потом.

К этому-то удивительному стихотворцу и обратился Олег, с просьбой довести до ума тунгусский манускрипт, — и понятно: чтобы заново перевести удивительный текст, никак не годился трудяга-переводчик, съевший зубы на Чейзе и Зилазни; тут нужен был человек с мышлением не столько линейным, сколько спиралевидным, — а именно по такой траектории двигалась мысль Дешифратора Реальности. Поэт мудрил целый год и наконец выдал составленную на основе древнего текста эпическую поэму под названием «Глаголица».

— «Глаголица»?.. Это же такая древняя славянская азбука, да?

— Азбука — одно, а поэма — другое! Хотя между ними есть какая-то связь, — но я не очень-то понял… Поэма называется «Глаголица» потому что делится она не на главы, не на песни, а на глаголы… Но не только поэтому… Всё гораздо глубже… Ведь что такое Глагол с точки зрения тайного учения?.. Глагол — это…

— Ты лучше расскажи, о чём в поэме говорится?

В ответ на это Ньюкантри сделал умное лицо и вытащил из портфеля толстую пачку бумаги.

— Интересуешься? Вот, читай. Один из экземпляров перевода.

Я принялся рассеянно перебирать листы рукописи, а Олег тем временем продолжал рассказ.

Когда стихотворный перевод был готов, в Петербурге объявился некий Крымов — эмигрант, поменявший в своё время СССР на Израиль, Израиль на США, США на Новую Зеландию, Новую Зеландию на Францию и, наконец, Францию опять на Россию. Крымов пришёл к Нькантри в редакцию и приказал («Именно приказал, представляешь!») вернуть Золотой Жезл ему — законному владельцу, наследнику рода Шереметевых и Белосельских-Белозерских. Каким образом драгоценность из дома Шереметевых попала в Тунгусскую тайгу, Крымов объяснить отказался и Ньюкантри послал его по известному адресу. Крымов неожиданно растерял весь свой гонор и покорно отправился в указанном направлении.

— Но потом они начали мне звонить! Звонили и угрожали!..

— Кто — они? Разве Крымов был не один?

— Да это уже не Крымов!.. Как ты не понимаешь!.. Совсем другие люди!..

— Друзья Крымова?

— Какие друзья, что ты выдумываешь?! Бестолковый какой… Говорю тебе: совсем другие люди! Серьёзные! А Крымов — это так, букашка… А они звонят, и ещё такими голосами жлобскими, и такие, понимаешь, угрозы изуверские… Я после каждого звонка неделю отдышаться не мог…

Совсем перетрусив, Олег двинул на Апрашку, навестить грузчика-нелегала.

— Я думал: может он моим телохранителем станет… Или хоть научит меня, как быть… Прихожу, а мне говорят: «Нету такого!» — «Как нету? А где же он?» — «А в таком-то морге поищи: его завтра хоронить будут. Под грузовик попал на днях!»

Олежка сразу понял: такие люди, как лондонский нелегал, не попадают под грузовик случайно. Едва перебирая ногами от ужаса, он отправился домой, — и уже возле дома сам чуть не попал под тяжёлый чёрный внедорожник. Может быть, это было простым совпадением, — даже скорее всего, совпадением, но…

— Но я, как вернулся домой, сразу позвонил поэту… Ну, этому, который сделал стихотворный перевод… Звоню, слышу: жена рыдает, дети вопят!.. Повесился, — ты представляешь?!. Повесился поэт!.. Причём, где-то за городом, в лесу… Ну, думаю, всё ясно! Сбегал я в магазин, закупил продуктов на месяц, вернулся, дверь досками заколотил, окна шкафами загородил, телефон из розетки вырвал… Сижу, дрожу… Через месяц кончились продукты. И как на зло — воду на сутки отключили! Стал я потихоньку доски отдирать… Только нос наружу высунул, — смотрю, идут двое по лестнице — мрачные такие, здоровенные, руки в карманах, — и ко мне! Чуть меня кондратий не хватил. Как заору от ужаса — на все двенадцать этажей!.. Фу ты, вспомнить стыдно… А это Воробьёв с Пироговым оказались…