Скрытое пламя - [44]

— Ага, и мы отлично провели время. Оказывается, готовить не так сложно, как я думала. Ну, если не считать сырого мяса, — добавляет она, заметно дергая плечами.

Как бы я не был изумлён, не могу отрицать давление в груди, когда осознаю, что она вышла из своей зоны комфорта.

— Пойдём, давай поедим, пока все не остыло, — говорит она, неся корзинку к столу.

Пока она идет, я хватаю пару тарелок и приборы. К тому времени, как возвращаюсь, она разложила всю еду, включая пиво для меня и «Маргариту» для себя.

— Ты все продумала, — замечаю я, впечатленный всем этим.

— Так и есть, и очень горжусь собой. А теперь сядь и скажи мне, какое все вкусное, даже если получился полный отстой.

Ни единого шанса, что у нее получилось невкусно, особенно если ей помогала моя мама.

Мы оба занимаем свои места, и она выжидающе смотрит, когда я откусываю первый кусочек. Подумываю над тем, чтобы пошутить над ней и сказать, как все ужасно, но надежда в ее глазах и райский вкус на языке, заставляют меня поступить иначе.

— Просто потрясающе, Bella, — стону я.

— Да! — Она вскидывает кулак в воздух. — Я совсем не хуже Марты Стюарт.

Усмехаюсь, но усмешка быстро исчезает, когда смотрю на ее красивое лицо.

— Я ценю все это, но ты ведь знаешь, что не должна готовить мне. Я имел в виду то, что сказал той ночью, CиСи.

Она пожимает плечами.

— Знаю, но я хотела. Не только ради тебя, но и для себя. Хотела доказать, что могу это сделать, что я не просто тупая блондинка, как думает твоя стерва-бывшая.

Моя кровь кипит от упоминания моей ссоры с Каталиной, и я ненавижу тот факт, что СиСи все слышала.

Потянувшись к ней, я беру ее за руку.

— Тебе далеко до тупой, Блондиночка, любой, кому выпадет возможность узнать тебя, поймет это. Чтобы добиться того, что есть тебя, нужны мозги, уверенность и надо упорно трудиться.

Она сжимает мои пальцы, на губах появляется теплая улыбка.

— Сегодня я чудесно провела время с твоей мамой.

— Рад слышать, потому что после тебя она самая важная женщина в моей жизни.

— И я понимаю, почему. Она прекрасная мать и очень любит тебя. Я восхищаюсь ее силой. Она через многое прошла. Как и вы все.

То, что я слышу в ее голосе, раздражает меня, и, взглянув ей в глаза, не сомневаюсь, что она знает о той части моей жизни, которую я хотел бы забыть.

— Она рассказала мне о твоем отце, — шепчет она, подтверждая мои подозрения.

Тяжело вздыхая, я отпускаю ее руку и откидываюсь на спинку стула.

— Пожалуйста, не сердись. Клянусь, я не расспрашивала ее. Мы просто разговаривали, делились подробностями о наших семьях, и разговор зашел о нем.

Ненависть наполняет меня, как всегда бывает, когда я вынужден думать о нем. Хватая пиво, я наклоняю бутылку к губам, надеясь, что оно охладит мою горячую кровь.

— Давай проясним все прямо сейчас. Этот кусок дерьма мне не отец. Поняла?

Она кивает, испытывая чувство вины, и что-то похожее на жалость видно в ее глазах. То, чего я не хочу.

— Прости, что подняла эту тему. Просто хотела быть с тобой честной.

Искренность в ее тоне заставляет меня напрячься и усмирить гнев.

— Я ценю, что ты рассказала мне об этом.

Как бы сильно я ненавидел тот факт, что она в курсе ситуации, я знал, что это лишь вопрос времени. По крайней мере, теперь мне не придется быть тем, кто расскажет ей подробности, хотя уверен, для мамы это тоже было непросто.

Чувствую, как она смотрит на меня, пока возвращаюсь обратно к еде, но я совершенно потерял аппетит, каждый кусок, словно кислота на моем языке.

— Сегодня, пока я была с твоей мамой, я стала еще больше скучать по своей собственной, — меняя тему, тихо начинает она. — И я задумалась об отце. — Боль и печаль пронизывают ее голос, смешиваясь с моими и без того бурными эмоциями.

Потянувшись к ней, снова беру ее за руку.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — шепчет она, посылая мне грустную улыбку. — Хочешь узнать, как он умер?

— Только если ты сам хочешь рассказать.

— Хочу. Самое время.

Я киваю и терпеливо жду, зная, эта тема тяжела для нее. Что я отлично понимаю.

Она глубоко вздыхает, собираясь с силами ради того, о чем говорит дальше.

— Его убили.

Каждая мышца в моем теле напрягается, и шок поражает меня. Я думал, может быть, он погиб в результате несчастного случая или умер от сердечного приступа. А не в результате такого ужасного события, как убийство.

— Помнишь тот политический скандал несколько лет назад, в котором были замешаны девочки-подростки из приюта, которых продавали? — спрашивает она.

— Да, помню. В этом участвовал сенатор Майклс.

Эта мерзость несколько месяцев была на первых полосах газет.

— Он - отец Эмили.

Я шокирован этим открытием.

— Эмили, которая твоя лучшая подруга?

— Поверь мне, она не гордится этим. Ей попались дерьмовые родители.

Это и понятно. Помню, как читал, что даже его жена была вовлечена в торговлю этими девушками. Если память меня не подводит, она за решеткой, а ее муж, надеюсь, горит в аду. Хотя, если спросите меня, для такого ублюдка, как он, смерть слишком легкий выход,

— Мы с Эмили лучшие подруги с самого рождения. Наши родители были очень близки, но даже мой отец не знал, насколько ужасным был сенатор Майклс, пока не стало слишком поздно.