Скромная семейная свадьба - [6]

– Будет так, как я хочу, – уверенно сказала Тереса. – Увидишь.

Но поехать в Академию ей удалось лишь через год, когда родители настолько устали от ее постоянного нытья, что сочли за лучшее согласиться. Проучилась она там ровно один семестр, первые же экзамены сдать не смогла, после чего вернулась домой насовсем, привезя с собой две привычки: спать до полудня и курить тонкие эльфийские сигареты. Вспоминать о проведенном в Академии времени сестра не любила – судя по всему, там Даниэль остался для нее столь же недоступен, как и здесь. Кроме привычек, из Фринштада Тереса привезла несколько тонких тетрадок, про которые с придыханием говорила, что там заклинания, необходимые, чтобы добиться успеха в жизни. Я втайне от нее пролистала эти записи и пришла к выводу, что если уж Тересе не удалось сдать экзамены, то провести хоть один из этих сложнейших ритуалов безо всяких ошибок она точно не сможет. Так и вышло. Сестра заказывала самые разные снадобья и ингредиенты и чего только не пыталась с ними делать. Эдита по секрету рассказывала мне, что несколько раз ей приходилось отмывать от странных символов пол в Тересиной спальне, а иногда даже стены. Но результата все не было и не было – деньги, успех и любовь были от моей сестры так же далеки, как и раньше. Наверное, нужно для этого сделать что-то более существенное, чем испачкать пол в своей комнате сажей из сожженных волос…

Я продолжала вздыхать о Даниэле, ни на что не надеясь – если уж он на Тересу не обращал внимания, то вряд ли заметит меня. Ведь я уступала сестре во всем: ни ее прекрасных форм, ни Дара, достаточного для Академии, – ничего-то у меня не было. Тересины поклонники смотрели на меня снисходительно, как на маленькую сестренку предмета своего обожания, которую можно попросить передать записочку и пообещать за это что-нибудь сладкое. Я была тощей, маленькой, нескладной и ужасно переживала по этому поводу. Мне начинало казаться, что меня никогда не заметят на фоне красавицы сестры, как вдруг все изменилось. Платья внезапно стали коротки и тесны в груди, и мама охала, недоумевая, как это я так вдруг быстро выросла. Мне было семнадцать, и все вокруг расцветало и радовалось жизни вместе со мной.

День рождения фьордины Феррейра отмечался в конце весны. Тереса начала готовиться к нему загодя. Столько счетов отец еще ни разу не оплачивал, он пытался спорить с сестрой, но она ему так нежно и недоуменно улыбалась, говорила, что хочет не так уж много, что он смирялся и подписывал все новые и новые чеки. У меня так никогда не получалось, поэтому я собиралась ехать на праздник в перешитом платье сестры – «почти новом», по выражению смущенной мамы.

– Дура ты, Патти, – как-то сказала мне Тереса, небрежно вертя в руках зажженную сигарету. – К мужчинам нужно иметь подход, а то так и проходишь всю жизнь в обносках с чужого плеча. Сначала платья, потом – мужья. Хочешь, я дам тебе попользоваться Даниэлем? – Она хохотнула, поглядев на мое вспыхнувшее лицо. – Думаешь, я не знаю, что ты по нему сохнешь?

– Пока еще Даниэль не твой, – заметила я.

– Вот именно, пока. – Она пустила струйку дыма в мою сторону, заставив меня немного поморщиться, и добавила: – Все, рулетка судьбы крутанулась и остановится там, где мне нужно. Для этого сделано уже столько, что успех обязан прийти.

Но рулетка судьбы крутанулась в этот раз не так, как она ожидала, потому что сама Тереса неожиданно слегла с болью в горле и высокой температурой, а Даниэль, не менее неожиданно, заметил меня.

– Патрисия? – удивился он. – Как ты изменилась.

– Я немного выросла, – смущенно пояснила я.

– Немного, – согласился он, разглядывая меня совсем по-другому, не так, как раньше.

Весь вечер он не отходил от меня, находя все более интересные темы для беседы. Я ужасно смущалась, отвечала невпопад – такое внимание было мне в новинку и больше пугало, чем радовало. Мне все казалось, что это злая шутка той самой судьбы, в рулетку с которой играла Тереса, делая ставки все больше и больше в надежде однажды сорвать банк.

На следующий день он приехал к нам с единственной целью – увидеть меня. Тереса все так же лежала в кровати, не имея возможности спуститься вниз, но когда ей рассказали о том, что он приехал и даже спросил о ее самочувствии, уверилась, что ее усилия наконец-то вознаградились.

– Любые цели хороши, чтобы добиться своего, – чуть хрипловато сказала сестра, когда я зашла спросить, не нужно ли ей чего-нибудь. – Пусть у нас черная магия и запрещена, но результат-то ты видела?

Она закашлялась, а у меня духу не хватило ей объяснить, что Даниэль спрашивал о ней лишь из вежливости, а приезжал ко мне. И смотрел только на меня. А на прощание поднес мою руку к губам, нежно поцеловал и долго потом не отпускал, а я забирать не стала. Так мы и простояли еще полчаса, прощаясь, говоря словами ни о чем, но глазами и улыбками – об очень многом…

Тереса провела в постели целую неделю. А когда встала, сразу поняла, что случилось. В гостиной она сидела с каменным лицом, время от времени вставляя короткие фразы, чтобы показать, что она участвует в общем разговоре. Но говорила она такие гадости, что лучше бы молчала. Наверное, эта же мысль пришла и ей в голову, так как она сослалась на плохое самочувствие и ушла, напоследок мазнув по мне неприязненным взглядом. Я поежилась. Непохоже, что она ограничится только этим: Даниэлю ничего высказывать не будет, а вот мне… Вечер оказался безнадежно испорчен этими мыслями. Я ждала воплей, швыряния в стену всего, до чего могла дотянуться моя сестра, и требований отправить меня куда подальше, чтобы не мешала ее личному счастью.