Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина - [86]

Необыкновенной этой победой Ваня Каждый, справедливо рассчитывая на начальственную похвалу, очень гордился, дешево ее продавать не входило в его планы — ошарашивать соратников по оружию своей удачей он намеревался исключительно в присутствии Скорого, и теперь, когда действительность так некстати готовилась внести в его предполагаемый триумф трагические коррективы, он чуть не заплакал. Даже голос задрожал от обиды:

— Карась на крючке, подсек намертво, снимай и потроши — все расскажет и покажет в лучшем виде. Я же восемьдесят четыре комиски обошел, и что, теперь все коту под хвост? — скорбным полувопросом заключил он свое короткое выступление.

Следователи безмолвствовали. Но не расходились. Похоже, они, не сговариваясь, твердо решили дождаться пробуждения своего старшего товарища.

И тот — к чести его будет сказано — не разочаровал.

Он открыл глаза, звучно потянулся, и, неспешно переводя взгляд с одного сотрудника на другого, остановил его на Каждом:

— Я начну, если позволите, со вступления. Нет возражений? Скажи-ка мне, Ваня, знаешь ли ты, откуда пошло выражение «коту под хвост»? — И поскольку Ваня долго, не мигая, тупо на него смотрел, продолжил: — Хорошо, поставим вопрос по другому: знаешь ли ты, Ваня, что находится под хвостом у кота?

— Жопа! — решил нагрубить расстроенный складывающейся ситуацией Иван Каждый, но не тут-то было: грубость не удалась, оказалось, он попал в самую, что ни на есть, точку и таким образом даже порадовал Анатолия Борисовича.

— Молодец, именно ОНА, хвалю за наблюдательность, для следователя это немаловажное качество. Но при этом должен заметить, что абсолютно то же самое без каких бы то ни было вариаций находится под хвостами у собак, лошадей, коров, кроликов, львов и орлов, рогатых оленей, гусей, пауков… Читал Чехова? Нет? Ну не огорчайся, прочтешь когда-нибудь. Так вот — и у нас с тобой, Ваня, ОНА, как ты простонародно ее назвал, жопа, тоже под хвостом, только со временем хвост этот у тебя атрофировался… это слово понятно?.. Оно означает уменьшение размеров и утрату жизнеспособности некоторых органов вследствие их длительного бездействия, понимаешь?.. Ты им давно не пользовался, Иван, хвостом этим, и он не только атрофировался, но и сменил название на «копчик». И ты не обижайся, не только ты — и я им, сколько себя помню, не пользуюсь, и товарищи наши, хочется верить, тоже. Вот я и думаю: почему же в таком случае предпочтение отдается исключительно четвероногим домашним тварям семейства кошачьих? И не лучше ли, вместо «все коту под хвост», сказать, к примеру, «все Каждому под копчик»?

Соратники выслушали столь необычное вступление своего старшего товарища с неподдельным вниманием не только в силу того, что никто из них не знал ответа на поставленный вопрос, но и потому, главным образом, что надеялись от него самого услышать ответ на один из двух краеугольных вопросов своего Отечества, а именно: «Что делать?» «Кто виноват?» — они догадывались: виноваты бандиты. А вот что делать?..

И соратники не ошиблись в своих ожиданиях — они услышали то, что хотели.

— Я это к тому, Иван Иванович, — Трусс поднялся со своего места, прошелся по кабинету, зачем-то заглянул в коридор, плотно закрыл дверь, — к тому я это, что иногда не зазорно бывает и в говне руки пополоскать, чтобы дробинку найти нужную, и кичиться этим нам с тобой не пристало. Так что сам реши — что себе под хвост, что коту под копчик и дальше в путь-дорогу дальнюю по комиссионкам. У тебя их много осталось-то?

— Навалом, — почему-то обрадовался молодой сотрудник уголовного розыска.

— Ну вот и давай, не тяни, может, еще чего надыбишь. Не каждому, как тебе с брошкой, везет. Постой, — он хохотнул коротко, — или все-таки Каждому?

— Не каждому Каждому, — Иван расплылся в улыбке.

Трусс посерьезнел.

— Ты вот что — завязывай со своей фамилией. Прямо кличка какая-то воровская. То ли дело — Трусс. Помню, еще в первом классе учитель физкультуры спросил: «Кто тут из вас Трус»? Я встаю и говорю: «Не Трус, а Трусс, два „эс“ на конце». Меня потом долго «дваэснаконце» дразнили. Ну так, все, вечер воспоминаний окончен, прошу тишины, чтобы только шевеление ваших мозгов слышно было.

Анатолий Борисович поставил локти на стол, подпер лоб тремя пальцами, закрыл глаза. Через долгую паузу сказал тихо, как бы самому себе:

— Я не очень понимаю, ребятки, объясните мне, несмышленому, цель нашего сегодняшнего коллоквиума.

Никто не проронил ни слова, напротив, в кабинете стало еще тише, так что неожиданно родившаяся в недрах Ваниного живота долгая, жалобная мелодия прозвучала лязгом проехавшей мимо ржавой телеги. Мерин вздрогнул. Ярослав грозно на него зыркнул. Виновник звука, опасаясь его повторения, согнулся пополам. Трусс предложил:

— Пойди, Ваня, проглоти что-нибудь, на голодный желудок плохо думается. Пойди, пойди, милый, мы подождем.

Иван дернулся было к выходу, но, вовремя глянув на соратников и не обнаружив на их лицах солидарности с труссовским предложением, только глубже вжался в кресло. Анатолий Борисович продолжил:

— Ну так кто все-таки прояснит мне ситуацию — что, собственно, произошло? По ком так мрачно звонит Хемингуэй? И что изменилось со вчерашнего дня? А? Нет, вы не молчите, может, я чего не знаю — поделитесь с товарищем, а то я уж как-то совсем не гением себя ощущаю. Неприятное, доложу я вам, ощущение, непривычное, правда, Ваня?