Скрип - [13]

– Услышишь, – мрачно ответил он. – По условиям завещания все его миллиарды шли на финансирование этого клуба, который должны были организовать его доверенные. Официально о клубе известно то, что ты уже слышал. Все эти ступени, взносы, карты, льготы, бабки, бизнес, вся эта пирамида – это все официальная часть. Для непосвященных. А посвященные – это штук пять высших попечителей, да пара человек во главе каждого регионального отделения.

– Ты один из них?

– Нет. Менеджер обыкновенный, сам же видел. С оплатой, разумеется. А уж как я все это узнал – то, что ты сейчас от меня слышишь, – это касается только меня и тебе я об этом ни слова не скажу. Ты знаешь, как они между собой называют клуб?

– Ну?

– Клуб самоубийц.

Я поперхнулся.

– Как?!

– Как слышал. Стивенсона читал небось? Всякий, кто в клуб вступил, должен разделить с мистером Рескью его участь. То есть, конечно, сам мистер Рескью считал это не участью, а величайшим благодеянием – свое самоубийство. В этом я с ним согласен, только ведь этого психа следовало удавить еще в пеленках. В завещании он разглагольствует о пользе самоубийства, о том, что убивая себя человек делает мир чище, а человечество лучше.

– Шутишь?

– Какие шутки. Говорю тебе, молнией его шарахнуло, мозги совсем набекрень сдвинулись. Там он еще утверждает, что самоубийство – это акт милосердия по отношению к самому себе и к другим. Помогая себе – помогаешь обществу. Во как повернул, свиной хрящ. Самоубийца – самый добродетельный член общества, и христианская церковь – дальше он там церковь ругает – поступает абсолютно неверно, причисляя этот благороднейший акт к числу смертных грехов.

– Ты что, читал это завещание?

– А хоть бы и читал. Ну так вот, каждому члену клуба по этому завещания предписывается совершить самоубийство. Только никто об этом, конечно, не догадывается до поры до времени. В этом вся фишка. Вот за это будущее самоубийство там и платят бабки. Пересчитывают жизнь на баксы. У этого канальи действительно были филантропические замашки – он считал, что дарит людям год, два, ну там максимум три – три года роскошной, обеспеченной жизни перед смертью. Целых три года купаться в довольстве – это, что ли, не счастье? Не к этому, что ли, стремятся все. С-ссука!

– Как они это проделывают? – спросил я заинтригованно.

– Помнишь, я говорил про алмазную карту члена клуба? Эта карта – черная метка. То, что я врал там про разные привилегии, которые она дает, – все фуфло. Как только ты ее получил – пиши завещание. Никто этого, конечно, не делает, потому что не знают, какой их сюрприз ожидает. А сюрприз занятный – вызывает этого счастливчика руководство клуба, якобы обсудить его светлое будущее, а вместо этого и выкладывает ему всю вот эту историю. Про то, что суицид – долг каждого порядочного гражданина, а тем паче члена клуба «Филантроп», совершить означенный акт. У «счастливчика» глаза на лоб, он орет, что пойдет сейчас в милицию, ну и все такое. Только сделать этого он не может – его заранее угощают кофе с какой-то дрянью замедленного действия. Она парализует и к тому же блокирует оперативную память. Как в компьютере: стирается запись за последние несколько часов. И тут «клиента» берут тепленьким. Вкалывают еще одну дрянь. Наркоту какую-то, сильный галлюциноген. Когда действие парализатора кончается, человек ничего вспомнить не может, что с ним было. Уходит и в течение суток – любым способом на тот свет. Чуть не с радостью. Вот такая филантропия, Леха.

У меня голова пошла кругом. Ничего более бредового в жизни не слышал. Дичь несусветная. В мозгу бестолково толпились разные вопросы.

– А почему ты мне это рассказываешь, почему не в милиции?

Веревкин, и без того бледный, покрылся мертвенной зеленоватостью.

– Боюсь я, Леха, – прохрипел он. – Не знаешь ты этих гадов, как я их знаю. Вычислят в момент. У них в прикорме целый штат бандитов, и в ментовке своя лапа есть.

– Так ведь через год-два уж точно тебя спровадят на тот свет, сам же сказал – вы там все должники этого вашего мистера.

Он нервно хихикнул и облизал губы.

– Это те, кто не знает. Но я-то знаю. Там правила строгие – до получения алмазной карты – ни-ни. А ее получение можно и оттянуть, если приложить усилия. Затормозить наращивание своей «цепочки». Я пока что числюсь на второй ступени, моя команда – 32 человека. А в клубе я уже два с половиной года. – Он снова хихикнул. – Механизм я тебе раскрывать не стану. Ни к чему тебе это.

– А сбежать?

– Найдут. На них же мафия работает. Естественно, бандюков используют втемную, без разъяснений. Даже если сменишь имя, пол и гражданство – отыщут. Хоть к пингвинам переселись. Только убивать погодят – пока не наберутся у тебя те самые сто человек, а это происходит уже без твоего участия, почти что автоматически, другие тебя к краю теснят. Система отлаженная. И деньги к тебе бесперебойно поступать будут в любом случае.

– Так какого черта ты хотя бы из менеджеров не уйдешь?

– Не я, так другой. Это без разницы. А так я могу отслеживать свою «цепочку» и тормозить ее. Еще несколько лет жизни мне не помешают. Ты пойми, Леха, остановить я их не могу. Здесь работают очень большие деньги. Люди против денег – ноль.