Скрепы нового мира - [77]
Важнее что теперь, без малого два года спустя, ко мне пришло понимание: убийством вождя невозможно сменить идеологию и привычки масс. Зато так легче всего уничтожить загнавшего страну в голодомор экс-налетчика, горе-экономиста, а чуть позже, к 37-му, серийного киллера-параноика. Сгодится взрывчатка и против маньяка-юдофоба, зачинщика величайшей в истории мира бойни.
Все три стрелки уперлись в двенадцать.
Пора.
Моему плану не требуется особая точность, начать на четверть часа раньше или получасом позже – ничего не изменится. Просто так проще подняться с дивана.
Глаза привыкли к темноте летней ночи. Темно-коричневый костюм делает меня невидимкой на фоне тяжелых дубовых панелей. Мягкие мокасины едва слышно шуршат по историческому паркету. Путь недалек и знаком – из уютного лобби, мимо ресторана, к лестнице.
Брикеты с аммоналом, детонатор, фонарь, веревка, картон и все необходимые инструменты спрятаны в переходе второго этажа. Можно сказать экспромт, устроенный без длинной подготовки: сегодня, уже ближе к вечеру, я засунул портфель за портьеру выходящего во внутренний дворик окна. Смешной тайник, но судя по пыли, руки уборщиков не добирались до туда как минимум с зимы.
Точка невозврата пройдена. Против желания моя ладонь скользнула в карман, к холодному металлу талисмана. Дамский браунинг совершенно негодное оружие, тем не менее, заменить дважды спасший жизнь пистолет на другой… нет, такую насмешку над суевериями я себе позволить не могу.
Дело за малым – проникнуть под купол, в святая святы – пленарный зал Рейхстага.
Не самая простая задача – доступ к депутатским телам в Веймарской республике обставлен по самым строгим нормам безопасности. Посетителей-просителей пускают исключительно с северного, выходящего на набережную Шпрее портала. Прямо в холле огорожена канатом приемная, стоит высокая конторка, из-за которой клерки со всех трясут аусвайсы, педантично регистрируют, заполняют бланк с именем депутата и перечнем вопросов; при согласии народного избранника на разговор – вызывают специального курьера-охранника, который провожает посетителя до кабинета. Ordnung muss sein!
Хвала демократии – противоположный вход, он же южный портал, открыт свободно. Через него любой желающий может подняться на гостевую ложу и послушать, что обсуждают парламентарии. Заодно – встретиться с нужным человеком неформально, в ресторане, в баре, или в лобби, а то и просто, у приглянувшейся колонны в коридоре. Полезная опция, которую широко используют богатые и влиятельные, те, к кому депутаты выходят сами, по звонку или переданной через клерка записочке.
Части огромного здания неплохо изолированы друг от друга, на ночь все проходы запираются.[219] Отдельной охраны в публичном крыле нет, нет совсем и полностью. Просто потому, что тут нечего охранять, кроме, разве что, барменского хозяйства – шкафа со спиртным и холодильников с закусками. При этом всего лишь три метра высоты отделяют гостевые ложи от партера, сущий пустяк. Думаю, ответственные товарищи это прекрасно понимают, да только и в пленарном зале воришкам или вредителям делать положительно нечего. Выходы же в богатое ценными документами депутатское крыло закрыты резными дубовыми дверями, чтобы их проломить – потребуется если не танк, то по крайней мере бронеавтомобиль.
Теория сулила мне абсолютную безопасность. Практика шевелила волосы на голове шорохами, скрипами и бряками. Кто мог подумать, что кроме тараканов и мышей тут обитают здоровенные крысы? А проезжающий по соседней улице тяжелый грузовик способен заставить стекла тихонечко позванивать? Полбеды коридоры, в них кое-как проступают контуры окон и стены, зал – вот где меня встретила по-настоящему пугающая, тонущая в черноте пустота. Малейший звук отзывался звенящим в ушах эхом, самые аккуратные шаги заставляли содрогаться пол и стены.
Сторожась всего на свете, я каким-то образом умудрился спихнуть с широкого перила ложи раскрытый для поиска веревки портфель; он рухнул с высоты прямо на депутатский стол. От страшного грохота содрогнулся весь Рейхстаг! С матом, бросив на месте преступления злосчастную веревку, я выбежал в коридор, пытаясь определиться, в которую сторону лучше драпать. Да так и замер в нерешительности, боясь лишний раз вздохнуть. Но минута тянулась за минутой, никто и не думал поднимать тревогу.
Сердце вернулось из пяток через четверть часа; панику сменила эйфория, уже совсем ничего не таясь, я вернулся на ложу. Тихонько напевая "whatever happens, I'll leave it all to chance", навязал на веревке узлов, закрепил ее конец на балясине ограждения и соскользнул вниз. Как раз на крайнюю правую сторону, в проклятый сектор, оккупированный сотней мордастых сволочей в коричневых рубашках.
Пришло время вырезать раковую опухоль, пока метастазы не отравили организм. Заложить под задницу депутата Гитлера аммонал… дешево, сердито, качественно.
И вместе с тем – совершенно нереально. Гитлер – не депутат.
Редкий оксюморон – глава второй по величине парламентской фракции обходит Рейхстаг десятой дорогой, как символ ненавистной демократической заразы. По крайней мере, именно так пишут в "Фёлькишер беобахтер". Настоящая причина куда проще и обиднее: во время выборов 30-го года у фюрера нации отсутствовало германское гражданство.
