Скрепы нового мира - [2]
Пока я думал о великом, Саша успела скинуть цигейку. Поежилась:
— Бр-р-р! Опять холодрыга!
— Так я ж с утра тебя предупреждал! — коротко дохнул в сторону: — Видишь? Пара еще нет! Так что не жмись!
— А мне все равно холодно! — упрямо топнула ножкой девушка.
Скользнула ко мне под расстегнутое пальто, зарылась лицом в колючую шерсть свитера, но тут же передумала, потянулась на цыпочках своими губами к моим. Напрасная игра, я знаю прием получше. Подхватить любимую на руки, плотно прижать к груди, так чтобы каждой клеточкой тела слышать стук ее сердца, закружить, захватить жаркое дыхание, и только потом слиться в беспамятстве поцелуя.
Чудесное мгновение тянулось, тянулось, тянулось… пока разум не взял верх над страстью. Встреченная мной в окрестностях города Глухова дочь профессора-археолога Бенешевича и внучка профессора-филолога Зелинского питает нездоровую слабость ко всему чистому. Чистым чувствам, конечно, в первую очередь. Но еще простыням, белью, рубашкам, волосам и шеям. Ей бы жить в благословенном двадцать первом веке, где после трех проведенных на катке часов так легко закинуть шмотки в стиралку и залезть под душ. Увы, здесь вам не там.
Простым поворотом крана горячую воду не добыть. Хорошо хоть холодная есть, и то – лишь потому, что за стенкой – бывшая кухня, теперь разделенная на три условно жилых комнатушечки. Проживающие там граждане и слышать ничего не хотят про собственные рукомойники, мне пришлось тайно выпилить кусок паркета, чтобы без их ведома врезаться в стояки воды и канализации. Жаль с туалетом такая афера не прошла, он, к сожалению, тут один и с противоположной стороны общего коридора.
Весело у нас и с отоплением. В теории дом имеет собственную котельную.[4] На практике она едва удерживает батареи от замерзания. Спасибо за это надо сказать родному жилкому. Осенью, в разгар первого кризиса снабжения, они вместо дров, или всем знакомого подмосковного бурого угля, купили ворованный кокс. Идея в высшей степени здравая, уж лучше иметь нестандартное топливо, чем никакого. Однако проинструктировать истопников никто из ответственных домоуправителей не удосужился. Результат не заставил себя долго ждать – от чрезмерной температуры котел, или что там заместо него, буквально стек вниз, заузив топку до смешного размера. Теперь окна топорщатся трубами персональных буржуек.
Радости данный факт не вызывает – цена дров, истраченных по первому морозу, повергла меня в ступор. В воздух, и надо заметить совершенно буквально, враз вылетела недельная получка квалифицированного специалиста. Хотя надо признать, с деньгами тут вообще все сложно.
Безрассудно энергичную, но абсолютно беспомощную по части экономической науки Яковлеву, невесть каким ветром занесенную прошлой зимой в наркомфины РСФСР, сырцовско-рыковское Политбюро оперативно задвинуло обратно, в вечные замы-по-административной-работе. В свое собственное, насиженное аж с двадцать четвертого года кресло вернулся товарищ Милютин. Профессиональный дореволюционный большевик, участник штурма Зимнего, верный соратник предсовмина Рыкова. По официальной биографии – сын крестьянина-рыбака и кулацкой дочки. По факту новый-старый нарком финансов прекрасно говорит по-французски, по-немецки, и не сильно скрывает своего родства с древним графским родом.
При всемерной поддержке союзного коллеги Брюханова, сей двуличный господин не замедлил провернуть фарш назад, благо, официально НЭП в СССР отменить не успели.[5] Логику финансистов понять нетрудно. Совсем недавно, еще буквально вчера, пролетариат не голодал, нивы колосились, гиганты индустрии послушно вздымали к небу стены и трубы. Всего-то претензий да желаний было – назло буржуям ускорить процесс. Не вышло – что ж, не повод унывать. Под старым лозунгом "эмиссия – опиум для народного хозяйства" большевики вернули коммерческий кредит и вексельное обращение. В рамках борьбы с головокружением от успехов обнулили дополнительный "антикулацкий" налог, срезали план обязательных госпоставок и разрешили торговлю продуктами на рынках.[6] В попытке удержать курс закупили за границей серебро и нашлепали новеньких монет.[7] Довели до разумных величин процент подоходного грабежа частников. И уж совсем невесть зачем, разукрупнили главки обратно в хозрасчетные тресты.[8]
Ложечки нашлись, но осадочек остался; в смысле, доведенные до полного разорения нэпачи и крестьяне возвращаться на рынки, в лавки и мастерские не спешили. Тем более что о компенсации понесенных убытков и возврате разворованного гэпэушниками имущества никто из партийных сановников не побеспокоился. В результате даже самое простое и жизненно необходимое, то есть продовольственное снабжение городов,[9] налаживаться само по себе не пожелало.
Впрочем, до продотрядов, как в девятнадцатом, дело не дошло. Рекордный урожай зерна[10] позволил увеличить рабочие пайки, до нового года поговаривали даже об отмене карточек; и отменили бы, верно, да побоялись, что дешевый хлеб сразу пойдет на прокорм скота. Так что нэпачам-спекулянтам приходится отрываться на "роскоши": дровах, мясе, яйцах, самогоне.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Обычный студент, наш современник, в 1926 году. На его пути будет все: тяжелейшие испытания, схватки и погони, встречи с великими людьми, любовь и деньги. Он побывает в Ленинграде, в Хельсинки, в Берлине, в Мюнхене, в Стамбуле, в Одессе и, конечно, в Москве. Он сумеет изменить историю России и мира. И сделает это с предельной, по-настоящему исторической достоверностью.
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
За три года бывший студент двадцать первого века успел многое. Неплохо устроился в Европе конца двадцатых годов, заработал деньги и нашел любовь. Но нечеловечески огромный груз ответственности за судьбу мира не становится легче. Наш современник ищет помощь, но получает в ответ непонимание и предательство. Он пытается помочь, но ситуация раз за разом требует ставить на карту все что есть, без остатка. Даже жизнь.