Сковородка судного дня - [22]

– Чего? – Пан взял другое колечко. – Мне просто так вдруг вспомнилось, к слову. А это вкусно.

Несколько рук одновременно потянулись к подносу:

– Да понемногу берите, чтоб всем хватило!

Марек пошел дальше. Пан Рышард облизнул пальцы, обратился к соседу:

– Видали, как наша панна Моравянка женишка разукрасила? Форменное клеймо на роже изобразила.

Ему ответил женский голос из центра залы:

– И правильно, я бы своего за поцелуи с другими бабами еще бы и сковородой приголубила.

Под дружный хохот я скрылась на кухне. Нет, это уже совсем никуда не годится. Быстрее бы бургомистр явился, его присутствие утихомирит всеобщее веселье. От нечего делать я встала к плите. Колечки подрумянивались, я раскладывала их на бумаге. Забавная закуска, и рецепт несложный. Когда таз с нарезанным луком опустел, я сполоснула руки и выбрала самое красивое колечко. Корочка хрустнула на зубах. Неплохо, очень неплохо, соли больше не надо, а вот какой-нибудь соус, чтоб можно было обмакнуть. Например, чесночно-сметанный, и подавать в маленькой плошечке. Я достала из шкафа чистую посуду, налила в миску сметаны, выдавила головку чеснока, размешала, попробовала. Прекрасно. Значит, на блюдо дюжину колечек россыпью, с краю… Я поискала глазами подходящую плошечку, не нашла и просто отломала черенок деревянной ложки. Вот так!

– Я вдохновил мою драгоценную на эксперименты? – Марек поставил опустевший поднос, потянул носом и поморщился. – Чеснок?

– Со сметаной. Вкусно получилось и к твоим хрустикам подходит.

– Ненавижу чеснок. Но, пожалуй, предложу эту размазню гостям. Вдруг зайдет. – Он поставил миску с соусом на поднос, ссыпал вокруг нее готовые колечки, взял одной рукой поднос, другой – блюдо с обломанной ложкой. – А эту композицию получит любезная пани, которая предложила несчастному избитому хлопцу заслужить прощения поцелуями. Умоляю, Аделька, помой руки с мылом, прежде чем в залу возвращаться.

Я торжественно отерла ладони о кухонное полотенце.

– Обойдешься. А целовать будешь ту самую любезную пани. – И вышла из кухни, расправив плечи.

Вечер продолжался, я сидела за столиком бургомистра, там нашлось единственное свободное местечко, изображала хозяйку. Только изображала. Настоящим хозяином был Марек. Это он успевал перекинуться словечком с каждым, предложить добавки, послать Госю наполнить опустевшую кружку или принести еще брецелей. А я… Немножко утешало, что мой соус гостям понравился.

– Такой же острый, как панна Моравянка, – отшучивался Марек в ответ на комплименты. – Конечно, будем и впредь подавать. Завтра начнем. И хрустики. Как называется? Я еще не придумал, если вельможное общество желает, предлагайте варианты.

Его спрашивали, отчего грустит панна Аделька, да почему нынче бургомистр не удостоил трактир своим визитом, и не связаны ли между собой эти два факта. Марек легко и забавно отвечал острословам, но мне показалось, что он злится. Не то чтобы я специально его рассматривала или изучала, но крылья длинного носа подрагивали, а на скулах выступили желваки.

– Давно я так не выкладывался, – сказал Марек вполголоса, выглянул в окно и плюхнулся на стул бургомистра напротив меня. – Публику нужно развлекать, иначе она разбежится искать впечатлений в других трактирах.

– Ближайший в Замбурге, – хмыкнула я. – В добрый путь.

– Я о том, что сегодня изображаю шута не повелению сердца.

Дверь открылась, впуская пана Килера. Я поднялась, чтоб приветствовать гостя. Марек завопил:

– Вельможный пан бургомистр, рады видеть вас в этой скромной обители. – Он цепко схватил меня за запястье, мешая выйти навстречу Карлу. – Будьте моим заступником, объясните недоброй Моравянке, что это из-за вас я тех девиц целовал.

Бургомистр, как будто изменение обычного ритуала повергло его в ступор, замер у порога и уточнил, в чем именно его обвиняют.

– Ну как же! – Чернявый обвел взглядом залу. – Это же вельможный пан мне нынче в кредите отказал, и поэтому пришлось за работу натурой расплачиваться. А панна Моравянка, вы же ее знаете, обиделась и прощать меня не желает.

Марек посмотрел мне в глаза:

– Последняя попытка. Решающая.

Я ничего не успела, даже охнуть, сильные мужские руки до боли сжали мои плечи, и… Произошло все то, что происходит, когда влюбленная парочка улучает подходящий момент. Настойчивые губы, наглый язык, жадный рот, сбившееся дыхание.

– Это твой первый раз, Адичка, – всхлипнула басом тетка, – надо немедленно Рузечке рассказать.

О чем? Псячья дрянь! О том, что Моравянка впервые не отбилась, не ударила коленом, не пнула в пах, не боднула по носу? О том, что я впервые сплоховала?

Марек отстранился, шепнул:

– Вкус чеснока в твоей слюне даже придает некоторую пикантность. Не дергайся. Если фахан бросится на защиту прекрасной леди, мне придется ответить.

Больше всего мне хотелось плюнуть в этот момент в улыбающуюся смуглую рожу. Хорошей такой порцией своей пикантной слюны. Я сдержалась. Драка двух магов подвергала опасности всех присутствующих. И как перенесут обилие колдовства мои тетки-бедняжки, затаившиеся наверху?

Чернявый меня отпустил, громко сообщил, что новое блюдо отныне будет называться «Чесночный поцелуй», и пригласил пана Килера за столик: