Скованные одной цепью - [55]

— Они наложили на тебя заклятье, которое позволяло им контролировать тебя на расстоянии, — догадалась Гермиона.

— И что я натворил за это время? И почему у тебя мой значок?.. Не верю! Не способен я на такое! Что вы меня разыгрываете?!

— Да ты у любого спроси, подтвердят, — хмыкнул Гарри. — Ладно, проехали, забудем, если не будешь бросаться на нас и на преподавателей. Кстати, Рег — мой дядя Август и наш новый преподаватель истории. А защиту ведёт мой дядя Себастиан, близнец Люциуса Малфоя, но он тоже не совсем Малфой, а Вэнс, профессор Вэнс. С Люциусом они, хоть и братья, но похожи исключительно внешне.

— Хорошо хоть преподают?

— Замечательно. К профессору Пьенсу на факультатив вся школа бегает!

Короче, к утру друзья опять помирились. Рон слёзно просил у всех прощения, а потом написал покаянное письмо родителям. Гермиона убеждала их с Гарри рассказать обо всём Дамблдору или МакГонагалл, но Поттер решил сначала посоветоваться с профессором Пьенсом-Блеком. С Гермионы он взял слово молчать.

Следующий урок истории начался с того, что Рон поднял руку.

— Профессор Пьенс, я прошу у вас прощения за совершенно недопустимое поведение. Я знаю, что был категорически не прав и клянусь, что впредь это не повторится!

— Надеюсь, что вы сдержите свою клятву, мистер Уизли, — улыбнулся профессор. — Садитесь и записывайте новую тему: континентальная магическая конференция 1871 года… А вы задержитесь после урока, — сказал он, заметив напряжённый взгляд Гарри.

— Я думаю, вы должны это знать, — сказал племянник, когда все непосвящённые удалились. — но для начала надо убедиться, что нас никто не может здесь подслушать…

— … Да, это серьёзно, — кивнул Регулус, выслушав исповедь друзей. — И даже более того. Речь явно идёт о том самом, Гарри, — с этими словами он коснулся своей мантии, намекая на брошь. Юноша кивнул. — Это, действительно, надо найти и найти должен именно ты, потому как Пожиратели Смерти тоже не станут сидеть сложа руки.

— Но ведь они говорили, что это может найти только Гарри!

— Это только предположение, не больше. Воландеморт не станет рисковать. Искать это ты должен. И я тебе в этом немного помог.

— Книга, которую вы мне подарили?

— Именно. Она имеет огромную ценность, малыш. Огромную ценность, помни об этом. И она же должна тебе помочь найти это. И помни — если хоть что-нибудь из этого попадёт вдруг в руки Воландеморта, это будет катастрофа, ты должен это понимать.

— Я понимаю.

— Хорошо. Я надеюсь, Рон, что теперь Гарри может на тебя положиться?

— Во всём!

— Очень хорошо. Тогда присоединяйся к ребятам и тоже займись анимагией. Но, — Регулус поднял палец, — я буду настаивать на том, чтобы каждый из вас здесь, сейчас и в моём присутствии дал торжественную клятву, что не является лазутчиком Воландеморта, но предан Гарри и готов ему во всём помогать, даже если это будет связано со смертельным риском. Я должен быть уверен, что среди вас нет предателя!

Мародёры, к которым примкнул и Рон, дали такую клятву. Рон в тот же день принёс извинения профессору Вэнсу, хоть и сильно растерялся под сердитым взглядом серых глаз, и профессору МакГонагалл.

Привет с того света

Друзья опять помирились и Рона ввели в суть всех дел. Он стал ещё одним, седьмым Мародёром и вступил в кружок анимагии — против лисицы он ничего не имел, хотя братья над ним посмеялись. А успехи у наших друзей были уже довольно неплохие, даже великолепные — к моменту объяснения с Роном Гарри уже освоился со своей змеиной формой, хотя стал не коброй и не гадюкой, а маленькой, тонкой, но очень юркой и быстрой стрелой-змеёй, и приступил к работе над горностаем — у него обострилось обоняние, улучшилось зрение и время от времени глаза чуть округлялись и из зелёных превращались в карие. Маркус и Фред превращались уже в полноценных зверей, но у Алана были ещё проблемы с обратным превращением, Джордж превращался раз через два, а Ангел никак не мог отрастить достаточно сильные крылья и взлететь. Это его сильно удручало, но болгарин не сдавался и продолжал упорно работать, веря, что рано или поздно обязательно взлетит.

Рон быстро навёрстывал упущенное в отношении с друзьями и с учёбой. С профессором Пьенсом он не только помирился — уже через неделю Лис стал одним из его лучших учеников, мгновенно запоминая все гоблинские имена, какими бы сложными они ни были, в датах меньше его путалась только Гермиона, но и она уже посматривала на Рона с большим удивлением. По защите Рон тоже был среди первых и часто оказывался среди вызываемых добровольцев, теперь его хвалили уже почти все учителя. В том числе его продолжала хвалить Кооппли, хотя теперь юноша реагировал на неё совершенно иначе, в ужасе вскидывая на профессоршу глаза и бледнея, к счастью, она или не замечала этого, или не заостряла на этом внимание, а уж её нападки…

За неделю до рождественских каникул Кооппли вызвала Гарри к доске.

— Ну, мой милый мальчик, — проворковала она, — напишите нам здесь рецепт геарового противоядия. И не вздумайте мне утверждать, что вы его не изучали и не знаете — это из вашей программы четвёртого курса, я специально сверялась со старыми записями… гм… профессора Снейпа и наводила справки у директора. Приступайте.