Скорпионья сага. Cкорпион cамки - [27]

Вот тоска-то. Неужели, в таком окружении – всю жизнь?

Близилась вторая годовщина рождения Малыша. Муж загодя приобрел подарок. Набор ярких кубиков с веселыми картинками и крупными буквами. Мол, пусть ребенок играется, а там, глядишь, начнет складывать и слова.

Мне же он торжественно преподнес духи. «Estēe Knowing». Созрел-таки. Пусть и слегка запоздало. К тому времени мне нравились совсем другие слова: «Giorgio Armani», «Moschino», «Bulgari», «Salvador Dali». И все равно было приятно. Важен ведь не подарок, а то внимание, которое он наконец-то на меня обратил. Заранее позаботился, выкроил время, выбрался в центр. И все тайком от меня. Сумел сделать сюрприз. У-у, ты мой Сладкий!

У меня тут же возникло замечательное предложение: всей семьей, во главе с Малышом, пойти в ресторан. Чтоб не готовить, не прибираться, а просто заказать столик, нарядно одеться, взять такси, подарить себе настоящий праздник.

Похоже, я увлекла его этой дивной идеей. Заулыбался, так мило и чуть глуповато.

И вдруг выяснилось, что денег у него больше нет.

Вообще нет. Буквально. Последние деньги ушли на сюрпризы.

– Ничего страшного. Зарплата на следующей неделе. Не помрем, – осторожно напомнил он мне в утешение.

– Не помрем?

– Ведь у тебя есть какие-то деньги…

– У меня?.. Да, у меня есть.

– Вот я и рассчитывал…

– На мои деньги?

– Иначе бы я не потратил.

Он смотрел на меня в замешательстве. Словно видел необъяснимый биологический факт. До его научных мозгов очень медленно доходило, почему это я, вместо радости, раздражаюсь:

– Ты рассчитывал на мои деньги?!

– На семейный бюджет.

– Рассчитывал сесть на мою шею?!

– Но ведь ты же работаешь.

– Конечно. Конечно, работаю… А ты не задумывался, почему?.. Да потому что мой муж не может семью содержать!

Его глаза полыхнули и затуманились. По лицу заходили упругие волны. Он уставился в пол. Сжал и разжал кулаки. Несколько раз. Сдержанно, приглушенно заговорил:

– Не передергивай. Все, что нужно, у нас уже было. И вполне можно прожить без всякого ресторана. А на работу ты вышла совсем по другой причине.

– И по какой же?

– Ты нашла повод из дому упорхнуть.

– Очень интересно…

Он поднял глаза и вдруг двинулся на меня, швыряя упреки, все злее, все ядовитей:

– Ты извелась сидеть дома. Тебе дом ненавистен. Ребенка – мужу и, – фи-ить, только тебя и видели!

Я пятилась, пятилась, и вдруг закричала:

– Да! Да, я активная! А ты ленивый! И я не буду сидеть, жопу прислоня!

– Конечно! Тебе ведь нужно вертеть хвостом!..

День рожденья мы скромно справили дома. Малыш, его родители, дурацкие тосты. Праздник быстро иссяк. Мы снова остались вдвоем. Мы опять погрузились в молчание.

Да уж, сюрприз он мне сделал отменный. Нет, я все понимаю: наука, духовные поиски, служение высоким гуманистическим идеалам, духовные сферы, расширение горизонтов, небеса обетованные…

Нищета. Голодный режим.

Был и еще один сюрприз. Явно незапланированный. Даже не знаю, как рассказать. Но надо. Потому что именно эта случайная неприятность ужалила меня в самое сердце.

То, что он по ночам писал диссертацию, это ладно. К чему ревновать? Наука – не женщина. Все ж какое-то дело. Избрав для себя эту каторгу, он истово ей отдавался. Похоже, и впрямь для мужчины работа важнее всего. Слегка беспокоили только наши все более редкие встречи. В смысле постели. Не то чтобы он избегал, но так получалось, что инициатором всегда выступала я. А может, это мой темперамент настойчиво себя проявлял на фоне его обычной пожизненной заторможенности. Не знаю. Во всяком случае, с некоторых пор мне стало казаться, будто все его действия, когда мы с ним вместе, отдают скрытой искусственностью. Будто он меня не ласкает, а выполняет движения по поверхности тела, тщательно заученные, хорошо поставленные, но без увлеченности, без души. Меня это немного расстраивало. Я за телом ухаживала, занималась шейпингом и вернулась в ту форму, что была до беременности, а выглядела даже эффектней. На улице или в метро мужчины на меня оглядывались, я это видела, чувствовала спиною. Мой же, законный, энтузиазма не проявлял. Так или иначе, он был моим мужем, принадлежал исключительно мне, а уж сколько мужчине отпущено страсти, никто точно не знает, и никто честно не скажет. Остается догадываться, что, наверное, не по гроб жизни.

Но однажды я увидела нечто за гранью разумных догадок.

Была ночь. Я проснулась от внутреннего толчка. Не помню конкретно, что мне приснилось, остался лишь след неясной тревоги. Я лежала одна. Половина постели холодно пустовала. Из-под прикрытой двери полоской сочился свет.

Накинув халат, я встала глотнуть водички, сходить в туалет и заодно взглянуть, как там мой Сладкий. Как я и предполагала, свет горел во второй нашей комнате, давно облюбованной мужем для уединения с диссертацией.

В комнате он отсутствовал. На столе белели бумаги. Серела пепельница, переполненная окурками. И еще, к моему удивлению, ярко пестрели журналы, которые муж всегда презирал – мои «Astrus».

Свет горел также и в ванной. Сквозь застекленную дверь я увидела силуэт. Дверь была заперта, и он не слышал моего приближения. Он стоял в сиянии софитов, спиною ко мне. Чем-то там занимался. Чем конкретно, я не могла разглядеть, волнистое стекло искажало и размывало. Почему-то я замедлила шаг. Что-то меня смутило. Я затаилась в сумраке коридора, вглядываясь, пытаясь понять. Единственное, что я пока разобрала – он стоял голый. В глухой ночной час? Затеял помыться? Странно… Нехарактерно… Я видела его локоть, который двигался в мелком и частом ритме, будто рука постукивала молоточком или толкла пестиком в ступке. Никаких звуков при этом не доносилось. Только дыхание. Да, он сбивчиво, жарко дышал.