Скорпион - [6]

Закончив описывать то, что она увидела в пакетах с вещественными доказательствами, Марти открыла папку с отчетом судмедэксперта и быстро пролистала его, цепляясь взглядом за словечки из медицинского жаргона. Полностью она прочитает его завтра. А пока ей хотелось просто получить общее впечатление, да и отведенный ей час подходил к концу. Она выписала некоторые медицинские термины, которые хотела уточнить, и остановилась на том описании, которое искала. Кесара говорила, что ее брат был изувечен. Глаза и язык вырезаны, живот вспорот вдоль, по всей длине туловища. Череп расколот. Неудивительно, что все пропитано кровью. Причина смерти — травмы, несовместимые с жизнью. Проще говоря, забили до смерти, — подумала Марти. Глаза и язык были вырезаны еще у живого. «О боже…» — прошептала она. Марти взглянула на детектива и заметила, что та наблюдает за ней. Она закрыла отчет эксперта и принялась за полицейские протоколы. Они были совершенно типичными, будто сделанными под копирку. Может, так оно и было. Бандитские разборки — когда полиция убеждена, что преступниками являются и убийца, и жертва — редко расследуются в полную силу.

Она записала имена людей, которые были допрошены по делу, уже зная со слов Кесары, кто они. Полиция разговаривала с его матерью, сестрой, школьным учителем и якобы другом. Она кратко просмотрела, что сказали мать, сестра и учитель. Показания были похожими. Хороший мальчик, отличные отметки. Никогда не был связан с бандами. Друг — или якобы друг, поскольку Кесара сказала, что никто из их семьи никогда не слышал об этом парне — только он сказал, что Карлос был членом банды и той ночью должен был прийти на встречу. А враждебная банда его перехватила.

Она уставилась на последний документ в папке с материалами: «Свидетелей нет. Подозреваемых нет. Связан с бандой». И жирная печать: «Нераскрыто».

Марти снова пролистала страницы в папке, удивляясь, что нет ни одной фотографии с места преступления. Снова просмотрела отчет судмедэксперта — фотографий не оказалось и там.

Это было странно.

Она начала дословно копировать протокол допроса Хавьера Торреса, предполагаемого друга убитого. Нигде в представленных документах не оказалось его адреса или любого другого идентификатора — например, номера соцстрахования или информации о водительских правах. Она вновь взглянула на детектива, которая все так же наблюдала за ней. Может быть, спросить у нее, является ли здесь стандартной процедурой сокрытие личных данных осведомителей?

Детектив Бейли выглядела достаточно дружелюбно. Марти не видела в ней ничего угрожающего и скорее всего, она бы охотно ответила на вопросы. Но она вновь подумала о том, что ее скорее всего снимают на камеру, и оставила вопросы при себе.

Впрочем, это уже не имело значения. Раздался негромкий стук, и дверь распахнулась. Внутрь заглянула секретарша.

— Извините, детектив, лейтенант сказал напомнить вам, что время вышло.

— Спасибо, Розалин.

Марти обернулась, на ее лице появилось недовольство. Ее часы говорили, что она пробыла в этой комнате только 52 минуты. И по крайней мере пять из этих минут провела в ожидании, когда будет доставлена коробка с материалами.

— Извините, мисс Эдвардс, я вынуждена прервать вашу работу.

Марти заметила, глядя на детектива, что ее извинение выглядело искренним.

— Нет проблем, — ответила она и начала собирать вещи. — И пожалуйста, называйте меня Марти. Я вернусь завтра утром. Вам это будет удобно?

— Я в вашем распоряжении, — детектив достала из кармана визитную карточку. — Если вам придется опоздать, или пожелаете изменить время прихода — позвоните мне. Коробку с материалами я подготовлю.

— Спасибо, — ответила она почти шепотом.

Детектив Бейли кивнула, и Марти поняла, что ее подозрения были правильными. Комната действительно прослушивалась.

* * *

Как только журналистка покинула комнату для допросов, туда вошел лейтенант Марш. Бейли проигнорировала его появление, занятая запечатыванием коробки с материалами.

— И как все прошло?

Бейли пожала плечами:

— Она не задавала вопросов, — Бейли отлично знала, что он наблюдал за всем происходящим. Не сомневалась она и в том, что он сделал запись. А также подозревала, что все это понимала и журналистка.

— И она вернется завтра?

— Да.

Он подошел ближе, задев ее локтем, и развернул коробку, глядя на инвентарный номер.

— Кажется, я припоминаю этот случай. Бандитские разборки, да, — он посмотрел на нее. — Бесперспективное дело. Эти ублюдки исчезают без следа.

— Да, я так и поняла.

Лейтенант Марш побарабанил по крышке коробки и взглянул на Бейли.

— Так, а этот репортер, она собирается взять интервью у этих людей, или что?

— Она не говорила об этом.

— Ну а что ты нутром чуешь, Бейли? — он подтолкнул коробку в ее сторону.

Нутром Бейли чуяла только то, что Марш ужасно обеспокоен по поводу этой журналистки, интересующейся делом, не раскрытым десять лет назад. Но она сохраняла на лице равнодушное выражение, отвечая только то, что требуется.

— Все репортеры задают вопросы. Да, я предполагаю, что она постарается поговорить с ними.

— Тогда, возможно, мы должны предложить ей свои услуги? Как считаешь?