Скорбь Гвиннеда - [21]

Тавис посторонился, чтобы дать Джавану дорогу, затем по келдишскому ковру провел его к трем мраморным плитам, вделанным в стену справа от алтаря. Над каждой в щель был вставлен пергамент.

Затуманившимися от слез глазами — он плакал уже во второй раз нынче вечером — принц прочел на первом листе, почтительно развернув его и поднеся ближе к искорке магического света, созданной Тависом:

Райс Малахия Турин, Целитель, 877–917. «Ибо исцеление исходит от Всевышнего».

Вторая могила была Джебедии. На пергаменте значилось: Лорд Джебедия Алькарский, рыцарь и верховный магистр Ордена святого Михаила, 861–918. «Рядом с благословенном архангелом восстанет он одесную от алтаря, на страже Света».

— Еще не было времени высечь надписи, как положено, — негромко заметил Тавис. Искорка света последовала за принцем к третьему захоронению. — Да и сами тексты еще окончательно не обговорили.

Элистер Кайрил Келлен, архиепископ Валоретский, епископ Грекотский, канцлер Гвиннеда, верховный настоятель Ордена святого Михаила, Священник и Рыцарь, 838–918. «Nunc dimittis, Domine…»

— Nunc dimittis — повторил Джаван вслух; он узнал эту цитату. — Господи, отпусти слугу Твоего с миром…

Тавис кивнул.

— Это предложил епископ Ниеллан. Ивейн тексты не слишком понравились, она хочет подыскать что-то более подходящее. — Он потупил взор. — Я… я оставлю тебя с ними на пару минут, если хочешь.

Джаван молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова, и Целитель бесшумно развернулся и направился к выходу. Спохватившись, он загасил магический огонь, но принц не обратил на это никакого внимания. Рухнув на колени, Джаван разразился слезами, его хрупкие плечи тряслись. Тавис задержался в дверях, смущенный, не зная, стоит ли, действительно, оставлять сейчас мальчика одного, как вдруг обернулся, завидев Кверона, который молча наблюдал за ними с принцем.

— Он только что узнал, да? — Кверон сочувственно потрепал Тависа по плечу.

— Да, — мысленно ответил тот. — Всего пару часов назад. Конечно, он знал насчет Райса и прежде, но вести о гибели Элистера и Джебедии лишь сейчас достигли дворца.

— Ясно. Тогда, пожалуй, не стоит ему мешать, пусть изольет свою скорбь. Бедный парнишка, каково ему пришлось — услышать такую новость на виду у всех придворных! Понятно, что он никак не мог выдать своих истинных чувств… Видно, что на душе у него неспокойно.

Иронически усмехнувшись, несмотря на все свое сочувствие к Джавану, Тавис увлек Кверона чуть дальше по коридору, а затем повернулся, в упор глядя на пожилого Целителя. Дверь в часовню он, впрочем, закрывать не стал.

— Если он и неспокоен, так не только поэтому, — мысленно послал он. — Позволь, я покажу тебе, что он сотворил с бедным, ничего дурного не умышлявшим стражником, вся вина которого была в том, что он случайно оказался в коридоре, где Джаван дожидался моего появления.

Когда смысл происшедшего — а Тавис все показал ему в мыслеобразах дошел до Кверона, пожилой Целитель склонил голову и недоверчиво поднял брови.

— Но ведь это — чисто деринийские способности. Где, во имя всего святого, он мог научиться такому?

— Не совсем уверен, что святость имеет к этому отношение, — возразил Тавис, — но почему бы нам не расспросите самого Джавана?

— Полагаю, именно так нам и следуем поступить, — согласился Кверон.

Однако они не стали тревожить юного принца еще какое-то время — пока не увидели наконец, что он прекратил рыдать и, сидя на пятках, принялся утирать глаза рукавом. Когда всхлипывания окончательно стихли, Тавис, деликатно покашляв, распахнул пошире дверь в часовню и вместе с Квероном вошел внутрь. Заслышав шум, мальчик вскинул голову и поспешно поднялся на ноги, увидев, что Тавис идет не один.

— Вы… вы отец Кверон, да? — спросил принц, неуверенно косясь на белое одеяние новоприбывшего. — По-моему, мы уже встречались… как-то раз, в прошлом году, — закончил он смущенно, некстати припомнив, что тот визит Целителя состоялся как раз после нападения на Тависа, и тогда они оба до смерти боялись пожилого гавриилита.

Кверон улыбнулся ласково, тоже не желая заострять внимание на тех давних делах.

— Да, сдается мне, так оно и было, ваше высочество, — подтвердил он. — И, похоже, с тех пор многое изменилось; а кое-что — даже к лучшему.

Джаван уперся глазами в пол, благодарный за смену темы беседы, однако настроение его не улучшилось, и взгляд, когда он вновь поднял голову, оставался мрачен.

— Вот это было не к лучшему, — пробормотал он, указывая на мраморные плиты в стене часовни. — Я только сегодня узнал. Не взыщите, если вам покажется, что я слегка растерян.

— Растерянность в подобных обстоятельствах объяснима и простительна, ваше высочество, — ответствовал Кверон. — И тем не менее, насколько я могу судить, вы ничуть не растерялись нынче вечером, когда пришлось столкнуться с некоей… неожиданностью?

Джаван удивленно покосился на Тависа; похоже, ему показалось, что старый друг предал его.

— Ты все ему рассказал, да? — обвиняюще воскликнул он.

— Я должен был так поступить, — отозвался Тавис. — Он… он с нами в одной команде, особенно теперь, когда не стало Райса и других… Я хочу, чтобы ты доверял ему. Я — доверяю.