Скопец, сын Неба - [2]

Зачем же Синедриону понадобился какой-то бродячий проповедник? Синедрион – это высший духовный, законодательный, судебный и политический орган древнего Израиля. Палата пэров. Парламент. Он состоит из интеллектуальной элиты, из людей привычных к достатку и власти. Это – не свора псов, чтобы гоняться по Израилю за всевозможными лжепророками, которые регулярно появляются среди народа. Нужно очень постараться, чтобы эти люди вас заметили.

И тогда евангелисты рассказывают совершенно невероятную историю о том, как Иисус вошел в Храм и устроил там беспорядки. Иерусалимский Храм – не приходская церковь, в которой можно безнаказанно нахулиганить. Иерусалимский Храм – это целый город, современным аналогом которого можно считать католический Ватикан. Этот город обслуживают 20 тысяч жрецов, у него есть собственная храмовая полиция, тысячи чернорабочих – ниттим. Великое множество паломников приносят свои пожертвования в Храмовую казну. А поскольку в иудаизме запрещены изображения живых существ, то языческие монеты с ликами императоров и царей конвертируются у храмовых менял с их столами-биржами. Эти люди занимаются необходимым, законным и почетным бизнесом, и у каждого из них есть лицензия от Храма. Они вполне сопоставимы с современными служителями мамоны – банкирами. Если принять все это во внимание, то рассказ о том, как некий бродяга разогнал менял, переломал клетки с жертвенными животными, распугал полицию и устрашил благочестивую толпу, выглядит абсолютной выдумкой. Очень быстро этого человека скрутили бы и посадили в колодки, которые находились здесь же, возле бойни на Храмовом дворе. В таких колодках когда-то сидел Иеремия еще при первом Храме до его разрушения Навуходоносором.

Еще одна странность заключается в том, что Иисус в какой-то момент запретил своим ученикам рассказывать о себе. Цель Мессии – великая слава в народе. Представьте себе кандидата в президенты, который запрещает своему избирательному штабу заниматься пропагандой. Быть может, этот кандидат в президенты вовсе не хочет быть президентом? Быть может, у него совсем другие цели? Похоже, он ищет смерти…

И для этого Иисус идет в Иерусалим. Петр просит его одуматься и отказаться от своего безумного плана и слышит в ответ: отойди от меня, сатана! Иисус входит в Храм, поднимается в портик Соломона напротив Красотных ворот, которые ведут к Святилищу Яхве, и начинает говорить. Нужно очень постараться, чтобы тебя заметили. Разогнать менял невозможно. Да и кто они такие? Жалкие буржуа. Есть священники, есть Синедрион, есть Верховный Жрец, есть, наконец, бог Яхве. Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, кто ты. А теперь догадайтесь, кого избрал Иисус своим врагом. И тогда вы поймете, почему так рассвирепели эти люди. По всему Иерусалиму через глашатаев было объявлено: Требуется Иисус, сын Иосифа из Назарета. Вознаграждение – тридцать серебряных шекелей. И им не пришлось его долго искать.

Наиболее странную историю предательства рассказывает Матфей, самый образованный и талантливый из евангелистов. На последней вечере Иисус фактически приказывает Иуде предать себя. Елеонская гора достаточно велика, она засажена оливами, и там нет парковых аллей с фонарями. К тому же в Пасху она заполнена паломниками, которым не нашлось место для ночлега в городе. Искать в темноте среди тысяч паломников одного человека – все равно, что искать иголку в стогу сена. Но Иуда совершенно точно знает, где находится Иисус, и приветствует его неуместной фразой: радуйся, учитель. Чему должен радоваться тот, кто послал человека на тяжелое, позорное дело? Очевидно, тому, что этот человек выполнил свой долг. В англоязычной Библии (которая постоянно редактируется в отличие от скверного синодального перевода) Иисус отвечает на эти слова своего предателя не менее странно. Поторопись, друг (be quick about it, friend), – говорит он, словно устал ждать Иуду. Похоже, только эти двое понимают, что происходит, поскольку все остальные ученики Иисуса дремлют. Петр хватается за меч (где он его взял?), но Иисус его останавливает. В его планы это не входит. Он хочет своего ареста. И вот его ведут по ночному Иерусалиму сначала в дом первосвященника Анны, а затем к Каифе, где наскоро собирается Малый совет.

 Уже в конце своего повествования Матфей вдруг опять вспоминает об Иуде. Он сообщает, что тот раскаялся в содеянном поступке, вернул деньги (а брал ли он их вообще?) и покончил с собою. И это говорится им скорее в оправдание Иуде, чем в осуждение. Иуда симпатичен Матфею. Марк и Лука, например, вообще ничего не говорят о смерти Иуды, забыв о нем сразу же после сцены в саду. Самым черным Иуда оказывается у Иоанна: вор, скряга, завистник, в которого к тому же вселился дьявол. И с большим удовольствием этот напыщенный евангелист уточняет, что предатель умер самой нехорошей по иудейским меркам смертью. Проклят повешенный на дереве, – сказано в Торе. Но вот мы открываем Деяния апостолов, написанные все тем же Лукой, и в первой же главе слышим нечто странное. Буквально: Иуда низвергся вниз, чрево его лопнуло, и внутренности вывались наружу. С повешенными обычно такое не происходит. Низвержение, конечно, можно счесть нравственной гиперболой, но упоминание «кишок» выглядит каким-то подчеркнутым натурализмом. А поскольку Лука – более добросовестный летописец, чем Иоанн, то естественнее всего предположить, что Иуда избрал себе ту самую смерть, какой дьявол искушал Иисуса: прыгни в пропасть и разбейся о камни.