Скопец - [33]
— То есть человеческий организм оказывается намного более прочной конструкцией, нежели можно подумать, — задумчиво проговорил Гаршин. — Я на войне не раз замечал: люди получали ужасные раны — кровавые, обширные, казалось бы, неминуемо смертельные в мирной обстановке — однако, оставались в строю и в дальнейшем не умирали. Кстати, во время военных действий практически не было случаев заболевания обычными болезнями, скажем, простудою. Никто не мучился зубной болью или мигренью. Тоже своего рода феномен. И вот что замечательно…
Гаршин запнулся, не окончив фразы, и Шумилов уточнил:
— Что же?
— Наше отечественное сектантство является своего рода уникальным памятником человеческих заблуждений. Ни у кого в мире — ни у баптистов, ни у мормонов, ни у франкмасонов — невозможно встретить столь далеко зашедших блужданий мудрствующего ума. Нигде древо религиозного мировоззрения, искривившись единожды в самом начале, почему-то не вырастает столь кривым, как на нашей родимой почве.
— Воздух, что ли, в России такой? — с ехидцей в голосе спросил Пустынцев.
— Я думаю, дело тут не в воздухе. Это нам аукаются года блестящего царствования Императора Александра Первого, ну и отчасти эпоха правления его бабки, Екатерины Великой. Ты вот, Владимир, поди и не знаешь, что Кондратий Селиванов, один из основателей скопческой ереси, жил в столице в специально построенном для него дворце, который именовался «Горний Сион» и «Новый Иерусалим». Там для него был установлен золотой трон, имелся тронный зал, который вмещал до трёхсот человек. И те года, когда он заседал в этом дворце, сами скопцы называют не иначе как «золотым веком» своего вероучения.
— Да ты, верно, шутишь? — Пустынцев в недоумении поднял глаза на Гаршина. — Как такое может быть? В Санкт-Петербурге? В столице Империи?
— Именно.
— Нет, такого я не слышал! А где именно находился сей дворец?
— На Знаменской улице, второй дом от её пересечения с Ковенским переулком. Тот дом, что стоял на этом месте прежде, в 1816 году был разобран и вместо него возведён роскошный особняк. Он изначально строился как резиденция Селиванова. Здание принадлежало видному скопцу Михаилу Назаровичу Соковникову.
Шумилов при упоминании этой фамилии чуть было не подпрыгнул на месте.
— Соковников был близок Селиванову?
— Да, очень, — кивнул Гаршин. — Потом, разумеется, он всячески пытался свою близость заретушировать. Я говорю о времени, когда со скопцами власть принялась активно бороться, то есть конец двадцатых — начало тридцатых годов. Михаил стал утверждать, что он вовсе не был сторонником скопческого учения, он-де, держался мистического учения «татаринцев»…
— Что за «татаринцы»? — задал уточняющий вопрос Шумилов.
— Мистики, члены кружка Екатерины Филипповны Татариновой. Вначале сия дама тяготела к скопцам, затем отделилась от них, создала собственную секту. Проповедовала «скопление духовное», в отличие от физического, принятого у последователей Кондратия Селиванова. Татаринова сумела привлечь в свой кружок весьма высокопоставленных людей: офицеров гвардии, в том числе командира лейб-гвардии Егерского полка Головина, будущего генерал-губернатора Прибалтийских губерний; министра духовных дел и народного просвещения князя Голицына; заведующего канцелярией Императрицы Родионова и многих других. Сама Татаринова была лично знакома со всею царской фамилией, поскольку являлась дочерью няни Великой княжны Марии Александровны.
— А как с ними был связан Михаил Соковников? — навёл разговор на интересовавшую его тему Шумилов.
— Членами кружка Татариновой являлись и некоторые видные скопцы — купец Ненастьев с женою, Михаил Соковников. Когда последний сделался объектом полицейского расследования по поводу насильственного оскопления младшего брата, Михаил доказывал, будто скопческой ереси вообще никогда не придерживался, а был сторонником учения Татариновой. В доказательство этого указывал на то обстоятельство, что сам кастрирован не был.
— То есть как это не был? — поразился Алексей Иванович. — Брата младшего кастрировал, а сам подобной операции не подвергнулся?
— Именно так.
Шумилов крайне озадачился услышанным. Он не мог пока знать, каким именно образом события шестидесятилетней давности могли быть связаны со всем произошедшим не так давно на даче в Лесном (и связаны ли вообще), но он явственно почувствовал, что столкнулся с какой-то тайной. Пока нелогичной, парадоксальной и неправдоподобной, но возможно, способной пролить свет на многое в жизни умершего Николая Назаровича.
— У меня всё это в голове не укладывается, — пробормотал Алексей Иванович, прошагав по кабинету из угла в угол. — Ты, Всеволод, что-то невообразимое рассказываешь! Ты какую-то другую историю России нам излагаешь, такую, каковой не было, вернее, каковая осталась нам неизвестной. Для нас эпоха Александра Первого — это континентальная блокада, наполеоновское нашествие, Венский конгресс, запрет тайных обществ, наконец, декабрьское возмущение двадцать пятого года. А тут… поразительно, я бы сказал, необыкновенно интересно! Откуда сие сделалось тебе известным?
— Всё очень просто: отец моего товарища по армии служит хранителем синодального архива. Друг просил меня, как только я окажусь в столице, зайти к старику, передать поклон. Я так и сделал. Оказалось, что это мой горячий поклонник, истинно православный человек. Я ему о некрасовцах, воевавших против нас в Болгарии, рассказал, а он мне — о скопцах и «татаринцах». Оказывается, в архиве Святейшего Синода хранится масса дел, связанных с этими сектами. Человек этот очень в их истории подкован, ему впору лекции в духовной академии читать! Узнав, что я обдумываю повесть о сектантах-правдоискателях, очень поддержал меня в моём намерении и много интересного рассказал об этой братии.
Документальное исследование «Уральский Монстр. Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза» (в двух книгах) посвящено реальной, но совершенно неизвестной ныне истории похищений и убийств малолетних детей в Свердловске в 1938-1939 гг. Автор тщательно анализирует ход следствия на всём его протяжении, вскрывает огрехи и недоработки правоохранительных органов и предлагает читателю свою версию таинственных событий, заметно отличающуюся от официальной.
Разобраны основные версии происшедшего вечером 1 февраля 1959 г. на склоне горы Холатчахль на Северном Урале, восстановлена последовательность действий участников драмы, объяснены логика, причинно-следственные связи и взаимная обусловленность внешне противоречивых событий.
В начале XX столетия в восточных штатах США прокатилась волна немотивированных жестоких убийств. Неизвестный преступник в ночное время проникал в дома и, используя топор, убивал всех жильцов. Сейчас эти преступления связываются с серийным убийцей, оставшимся неразоблаченным. Автор предпринимает попытку проанализировать схожие преступления и на основе современных криминологических представлений понять, совершались ли они действительно одним человеком, и если да, то что им двигало.
История эта будоражит воображение уже не первое десятилетие. О ней написаны книги, сняты фильмы, ей посвящены тысячи страниц интернет-форумов и блогов. Авторы более двух десятков версий разной степени безумия и достоверности на протяжении десятилетий пытались вогнать странные и противоречивые события в прокрустово ложе собственной логики, отсекая то, что ей противоречило и добавляя то, что, по их мнению, добавить следовало. Но истинная картина случившегося вечером 1 февраля 1959 г. на склоне горы Холатчахль на Северном Урале так и не была установлена.
Сюжет романа основан на реальных событиях — убийстве в августе 1885 г. в самом центре столицы, в гостинце «Знаменская», неизвестного мужчины. Преступление без очевидного мотива, произошедшее при весьма загадочных обстоятельствах, стало широко известно и вызвало немалый переполох среди обывателей. Вместе с героями романа — частным сыщиком Шумиловым и чинами Сыскной полиции — читатель пройдет все зигзаги расследования, каждый шаг которого переворачивал картину случившегося с ног на голову.
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
В основу романа «Маятник» положена реальная история убийства в августе 1883 г. в центре Санкт-Петербурга, в доме № 57 по Невскому проспекту, 13-летней девочки Сарры Беккер. Преступление и его последующее расследование вызвали большой интерес современников и прессы. Неординарные обстоятельства этого убийства нашли отражение в учебниках психиатрии и криминалистики дореволюционной поры. В 2006 г. издательство «Крылов» выпустило сокращённый вариант романа под названием «Бриллиантовый маятник».
Сюжет романа «Лекарство от долгой жизни» основан на реальных событиях, связанных со скоропостижной смертью владельца крупной пароходной компании Николая Максименко, последовавшей в октябре 1888 г. Расследование тривиальной смерти от тифа привело к раскрытию хитроумного заговора с целью захвата доходного предприятия. В 2006 г. сокращенный вариант книги под названием «Царская экспертиза» вышел в издательстве «Крылов». Настоящее издание представляет собой авторский вариант текста.
Роман «Гувернантка» является хронологически первым в серии «Невыдуманные истории на ночь». Сюжет его основан на реальных событиях — обстоятельствах расследования подозрительной смерти в апреле 1878 г. Николая Познанского, 18-летнего сына жандармского полковника (в романе — Прознанский). В отравлении была заподозрена домашняя воспитательница, предположительно состоявшая в интимных отношениях с молодым человеком. Интригующие перипетии этого расследования широко обсуждались прессой тех лет.