Сколько стоит корона - [63]

От вечерних пиров и веселья было решено отказаться — скромные обеды больше подходили ситуации и были удачнее с точки зрения безопасности.

Объехав вечером город еще раз, Дойл установил комендантский час. Болезни было все равно, в какое время находить своих жертв, но полупустой город опаснее оживленного. Как только схлынет первая волна ужаса, появится вероятность погромов — и Дойл желал бы оттянуть их наступление как можно дальше и сделать все возможное, чтобы суметь взять ситуацию под контроль.

Наутро было объявлено, что всем жителям Шеана — больным и здоровым, лордам и простолюдинам — под страхом ареста запрещается покидать свои дома с девяти вечера и до шести утра. Город наполнился закованными в прочные доспехи стражниками, молчаливыми тенями в серых одеяниях и, конечно, лекарями с закрытыми лицами и с корзинами трав и всевозможных инструментов, напоминающих арсенал палача.

Глава 27

В темном и душном, несмотря на холод, складе, воняло настолько отвратительно, что даже стойкий организм Дойла взбунтовался и отреагировал рвотным позывом. Это была не просто вонь испражнений, пахло гнилью, смертью, а слишком резкие пахучие травы, висевшие всюду пучками, не только не перебивали, но даже усиливали эти запахи. В этот раз никто не попытался забить Дойла камнями — на него словно бы не обратили внимания, и он спокойно прошел внутрь.

Людей было слишком много — они лежали тесными рядами, а кое-где едва ли не кучами, похожие на сваленные в общую яму трупы после битвы. Но эти кучи дышали, кашляли, блевали и стонали от боли.

Дойл повыше поднял слой ткани, пропитанный полынным маслом, надеясь защититься от вони, и решительно пошел вглубь склада, к столу, за которым стояли лекари. Отряд стражи, чеканя шаг, проследовал за ним. Вскрики показали, что пару раз металлические сапоги с грохотом опустились на не каменный пол, а на чьи-то ноги или руки.

Когда Дойл приблизился к столу, лекари как по команде подняли головы. Один из них — лиц было не разобрать за многослойными повязками — спросил глухим из-за ткани голосом:

— Что угодно милорду?

Дойл обвел склад взглядом, вспоминая слова Эйриха про холод. Вчера брат побывал здесь и вернулся в глубокой печали, а вечером несколько раз спросил, можно ли хоть как-то облегчить страдания несчастных больных. Дойл про себя подумал, что единственный способ — прирезать их быстро и сжечь склад, но, конечно, не сказал этого и пообещал сделать все, что в его силах.

— Почему не растопили печи? Их здесь как минимум три, — спросил он резко.

Глаза лекаря блеснули каким-то непонятным выражением.

— В тепле болезни вольготней, чем в холоде. Чума не любит мороза.

— А люди быстрее сдохнут от холода.

Второй лекарь — Дойлу показалось, что его глаза в окружении лучиков морщин ему знакомы — опустил плечи и дребезжащим голосом сказал:

— Лучше лечить лихорадку, чем чуму, милорд, — потом отвернулся и отошел от стола, прошел мимо рядов метающихся в агонии тел, склонился над одним и замахал в воздухе руками.

Подбежали еще двое, тоже закутанных в тряпки, подхватили и потащили к выходу — труп. Дойл дернулся и быстро спросил:

— Куда деваете тела?

— На похороны нет времени, скидываем за складом в яму и засыпаем, — проскрежетал тот из лекарей, который до сих пор ни разу не подал голоса.

Дойл ругнулся сквозь зубы и велел:

— Сжигайте, — а не получив ответа, повторил громче: — сжигайте, я сказал! Всех закопанных — тоже.

Первый лекарь опустил глаза:

— Нет ничего хуже такого погребения. Не уйдя в землю, из которой поднялся…

Дойл не позволил ему докончить цитату из Святейшей книги и прошипел:

— Если оставить трупы в земле, вскоре они отравят воду. Сжигайте. Немедленно.

Лекари молчали долго, прежде чем по очереди наклонили головы и не сказали:

— Будет исполнено, милорд.

Дойл круто развернулся и собрался уходить, но его внимание привело оживление в дальней и самой темной части склада.

— Посветите, — сказал он командиру отряда стражи, державшему чадящий факел, и прошел вглубь. Свет факела высветил неровным пятном воспаленные грязные лица больных и двух женщин, склонившихся над ними и белоснежными платками стирающих с их лбов пот. Лица обеих были скрыты тканевыми повязками, но выбивающийся рыжий локон Дойл не мог не узнать.

— Леди Харроу? — позвал он. Одна из женщин обернулась, и он понял, что не ошибся.

— Милорд, вы здесь?

— Проклятье, — прошипел он, — что вы здесь забыли?

— Милорд… — нервно пробормотала вторая женщина, и по голосу Дойл узнал Майлу Дрог.

— Вам здесь нечего делать, — оборвал он ее.

— Эти люди нуждаются в помощи! — леди Харроу выпрямилась во весь рост.

— И здесь мой отец, — почти шепотом добавила Майла.

Почти минуту Дойл выдерживал непростую внутреннюю борьбу, но здравый смысл, к счастью, одержал победу. По острому и упрямому взгляду леди Харроу он видел, что она уже все решила для себя и не уйдет по доброй воле, поэтому обернулся к отряду стражи и приказал:

— Выведите этих леди из лекарской.

Леди Харроу тихо вскрикнула, когда стражник аккуратно, но очень твердо взял ее под локоть и потянул к выходу. Попыталась рвануться, но Дойл качнул головой:

— Леди Харроу, если будет нужно, я велю вас отсюда вынести на руках. Леди Майла…