Сколько стоит корона - [21]

— Найдите мне рыжую, мадам Зи.

Лицо хозяйки сморщилось в слишком широкой улыбке, глаза сузились.

— У меня есть та, которая вам нужна.

Дойл отвязал от пояса кошель и сунул его мадам Зи целиком. Ее пальцы сквозь кожу кошеля пересчитали монеты, а вокруг глаз глубже прежнего проявились морщинки-лучики — она была довольна полученной суммой.

— Милорд, какие будут распоряжения относительно вашего спутника?

Джил стоял посреди гостиной, хлопал глазами и выглядел откровенно забавно. Дойл чуть улыбнулся, сверкнув зубами, и спросил:

— Поднимешься наверх к какой-нибудь девчонке?

Парень вздрогнул, его глаза широко раскрылись, и он затряс головой.

— Я подожду вас здесь, милорд.

— Тогда налейте ему чего-нибудь выпить, — велел Дойл и, не сдержавшись, прибавил: — Молока, например.

Джил покраснел до корней волос, а Дойл неспешно пошел за мадам Зи наверх, где располагались спальни. Хозяйка отворила перед ним дверь угловой — самой богатой в этом доме, и шепнула:

— Располагайтесь, милорд.

Дойл ненадолго остался один. Эту комнату он знал — не раз бывал в ней. За прошедшее время поменялся только балдахин на старой деревянной кровати — бархат выглядел свежее и дороже. Отстегнув ножны, Дойл положил меч на пол, сел на табурет возле кровати, с трудом стянул сапоги. В комнате было тепло, даже душновато, поэтому он без колебаний начал развязывать шнуровку дублета, который был настолько стар, что растянулся по кривой фигуре хозяина и сидел как перчатка на руке.

Он остался в штанах и рубахе, когда в комнату вошла, затворив за собой дверь, рыжеволосая девица. Дойл окинул ее внимательным взглядом и скрипнул зубами — жалкая пародия, едва ли подходящая для замены. Впрочем, он тут же одернул себя и напомнил, что пришел не искать замену, в которой не было никакой нужды, а освободиться от душащего и мешающего спать желания, смешанного с раздражением. И эта девица — пышногрудая и широкобедрая, отлично подходит.

Она широко призывно улыбнулась, демонстрируя полный набор здоровых белых зубов, и вдруг побледнела — Дойл пошевельнулся, и его горб стал заметен.

— Ваше высочество, — пробормотала она невнятно.

— Милорд Дойл, — поправил он. — Это более чем достаточно. Особенно для постели.

Отработанным движением она потянула за ленту на корсаже, и лиф платья сполз вниз, сбившись некрасивым комом на талии и обнажив полные груди с темными вершинами сосков. Широкие плечи и эти груди отчетливо выдавали в девице простолюдинку. Профессия избавила ее от необходимости пахать и сеять, но кровь брала свое.

Почти безразлично Дойл стянул с себя рубаху, бросил на девицу короткий взгляд и невольно почувствовал, что отвращение в глазах его возбуждает. Так было не всегда. Раньше — он хорошо помнил — все желание пропадало начисто, едва он улавливал этот оттенок омерзения в женских глазах.

— Поверь, — сказал он спокойно, — мое уродство никак не влияет на то, что у меня в штанах.

Девица разделась окончательно, а Дойл понял, что так и не спросил ее имени — но, в конечном счете, оно его совершенно не интересовало.

Она была скучна, скучнее Святейшей книги. Но она была живой, двигалась, пахла женщиной, ее глаза — такие же скучные, как она сама, — на какой-то миг подернулись пленкой и увлажнились и даже стали похожи на другие — зеленые и как будто светящиеся изнутри.

Одевался Дойл в одиночестве — девица получила лишнюю монету за труды и была выставлена за дверь. Кажется, он подзабыл, почему прекратил посещать заведения, подобные дому мадам Зи — потому что его начало тошнить от этих девиц и баб, которыми можно было пользоваться так же, как пользуются кубками, когда хотят пить.

Пожалуй, только однажды он встречал женщину, которая воистину продавала наслаждение — брала дорого, но отдавала больше. Ее привели к нему в последние месяцы войны в одном из гарнизонов под столицей Остеррада. И хотя у нее был на скуле лиловый синяк, а роскошные темно-каштановые волосы были опалены огнем, она держалась с таким достоинством, которому могла бы позавидовать королева. Ее привели как пленницу, а она только дернула бровью и назвала цену за свои услуги.

— В противном случае, уважаемый синьор, — заявила она, — можете сношаться хоть со мной, хоть вот с тем кувшином — уверяю вас, разницы не заметите.

Он швырнул ей кошель с золотом, а наутро всерьез задумался о том, чтобы забрать с собой после окончания войны. Не забрал — в тот же день ее насквозь проткнуло случайной стрелой.

Дойл мотнул головой, подтянул к себе сапог, но не надел и растянулся на кровати. Теперь, когда напряжение в паху не отвлекало, он мог серьезно подумать о том, что произошло накануне — и о том, что делать дальше.

Покушение. Не удавшееся только благодаря тому, что подозреваемая в колдовстве леди Харроу спасла ему жизнь. Сообщение Эйриха о том, что его жена в бремени. И разговор. Тяжелый разговор.

— У нас будет наследник, — объявил Эйрих. — Королева ждет ребенка.

На мгновение Дойл опешил — он ожидал сообщения о катастрофе, о бунтах, чуме, нападении ведьм — но не о ребенке. Но потом почувствовал, как на губах невольно появляется улыбка. Королева выглядела довольной и надутой, как жаба, но впервые показалась ему почти приятной. Он опустился на одно колено перед ней, не думая о боли, и произнес: