Сколько стоит корона - [108]

— Я знал Майлу Дрог, фальшивую, — тяжело пробормотал Дойл, которому почему-то стало душно. Она была…

— Мы уже не могли обойтись без нее, ее видели, ее знали. Она была слишком заметной — специально чтобы отвлечь от меня. Поэтому, как бы мы ни горевали, нам пришлось спрятать тоску поглубже в сердца и передать личину Майлы другой женщине. Выбрать было сложно. Я не могла стать ею, это было бы бессмысленно. Кори подходила по возрасту, но всегда отличалась удивительной неуклюжестью. Она не сумела бы изобразить достойную Майлу. У Лии была другая беда — она от неудачного заклинания лишилась голоса, могла только писать. Оставалась моя верная Мила, старая, но достойная, неплохо перенявшая у меня и у Майлы манеру держаться. Она не была ведьмой, поэтому чары накладывали все мы, вместе, а для безопасности дали ей несколько простеньких артефактов — чтобы защитить себя, вызвать огонь или воздушную волну.

И еще один осколок занял свое место на растрескавшейся зеркальной глади. Парень Ивен и его записка. Ведьмы не обсуждали план, они сообщали наверняка жившей в городе Лие или Кори, что все в силе и новая Майла заняла место старой.

— Я собиралась приблизиться к королю и оказать ему значительную услугу — не сомневалась, что представится шанс. Но от моих планов не осталось и следа. Их разрушили двое. Имя первому — чума. Имя второму — вы, принц Торден, милорд Дойл.

Глава 46

Дойлу не нужно было слушать, что было дальше. Он не выпускал Эльзу из виду с того момента, как впервые встретил, не давал ей прохода, мучил то показными любезностями, то подозрениями и обысками.

Он поднялся со своего места и повернулся к жене спиной. Теперь стало понятно, зачем она вышла за него замуж. Миледи Дойл — женщина, которая могла не опасаться подозрений и преследований, женщина, находящаяся под безусловной защитой.

— Зачем была нужна чума? — спросил он. — Я понимаю все, понимаю, почему ты приняла мое предложение… Но я не понимаю, зачем тебе понадобилась чума. Две тысячи трупов, и еще больше погибших на границе, куда мы не смогли добраться вовремя…

Дойл осекся и добавил тихо:

— Ты сняла ее, когда твоему драгоценному Харроу стала грозить опасность. Ты спокойно обрекла на смерть жителей столицы, но людей Харроу тебе стало жаль… — он закрыл глаза. Всевышний, почему? Он редко молился, почти никогда, но сейчас обращался к Всевышнему с единственным вопросом: за что? И почему именно с ним? Он принял бы… наверное, сумел бы простить ей колдовство, держал бы под постоянным присмотром, ограничил бы передвижение, но спас бы ее, ведьму, если бы не чума.

— Ты не понимаешь? — прошептала она. — Я никогда не насылала чуму. Неужели ты думаешь, что я могла бы?

— Мертвые черные кошки, козел, которого сожгла Майла… — не поворачиваясь, он опустил голову ниже, — я не дурак.

— Я не насылала чуму, — это она сказала жестко, звонко. — Я была воспитана лекарем, всю жизнь училась спасать жизни, а не отнимать их. Я осталась в городе, чтобы найти способ вылечить людей. У меня не получалось, — она сбилась со своего тона и перешла на усталый шепот: — если бы со мной была Майла, настоящая Майла, мы нашли бы решение. Джамилль желал помочь, но он жил с уверенностью в том, что чума — это стихия, с ней нельзя бороться. Лия знала только травы, а Кори — то, чему научила ее я. Я попыталась запереть болезнь в теле животного, принесла в жертву кошку, но ничего не вышло. Я опустила руки к тому моменту, когда заболел ты.

Дойл понимал, что сейчас ничто на свете не заставит его обернуться. Он хотел верить ей. Но боялся увидеть ложь в ее глазах.

— Я не могла позволить тебе умереть, Торден, — Эльза закашлялась, и у Дойла что-то сжалось в груди, в том месте, где должно было быть сердце и где со вчерашнего дня лежали безжизненные головешки. Он расстегнул пуговицы камзола, неловко стащил с плеч и, стараясь не смотреть на Эльзу, положил его на пол, поставил ее ноги на ткань. Холод подземелья тут же пробрал его до костей, но он не обратил на это внимание и снова повернулся к ведьме спиной, оперся рукой о стол.

— Когда я увидела тебя, метущегося в бреду, я поняла… Что готова забыть о сотнях умирающих в доках, что готова своими руками забрать их жизни, если получится этой ценой купить твою.

— Не надо, — попросил Дойл через силу. — Прошу, не надо…

Он вряд ли мог бы выразить, о чем именно просил, но эта просьба раздирала его изнутри, вырываясь этим невнятным, напрасным: «Не надо». Эльза не послушалась.

— Ты спрашивал, связана ли я со злыми силами. Да, связана. Я обратилась к ним, к силам за гранью, чтобы узнать, как спасти тебя. И мне дали ответ. Дали избавить город о чумы и исцелить всех заболевших.

— Не бесплатно, — выдохнул Дойл. — Что ты отдала? Свою душу? Мою?

Полувздох-полустон позади.

— Жизни своих нерожденных детей. Я могла привести в этот мир троих. По одному за желание. Я избавила город от чумы, излечила всех, кто уже заболел.

— Это двое…

— Тебе было суждено умереть за несколько часов до того, как начали действовать чары.

Дойл развернулся быстро, круто, шагнул к ней, взял за подбородок и поднял ее голову так, чтобы взглянуть в глаза. Она смотрела прямо, не моргая.