Сколько нами пройдено... - [38]

— Вот и хорошо, — с удовлетворением произнес Ватутин. — Коль согласен, приступай, Александр Иванович, с семи утра к работе. Согласие Хрулева я уже получил. Можешь не беспокоиться. А с Кузнецовым мы обо всем договоримся.

Мне не потребовалось тратить время на прием дел у генерала Кузнецова — я и так уже хорошо знал тыловое хозяйство фронта и людей, которые занимались им. Поэтому, приняв аппарат управления, сразу занялся организацией оперативного снабжения, являвшейся важнейшей работой в условиях наступления. Фронт не стоял на месте, наши войска продолжали громить и гнать противника. В эту пору мы столкнулись с двумя вопросами, заниматься которыми прежде не приходилось: с обеспечением танковых соединений воздушным путем и с организацией питания большой массы военнопленных.

Танкисты 24-го корпуса под командованием генерал-майора В. М. Баданова, действовавшие в составе 1-й гвардейской армии, вырвались далеко вперед. В двадцатых числах декабря они вышли на коммуникации 8-й итальянской армии и начали громить ее тылы. Овладев станцией Тацинская, танкисты перерезали важнейшую для врага железнодорожную линию Лихая — Сталинград. Благодаря внезапному удару был захвачен расположенный в этом районе аэродром; находившиеся на нем 350 самолетов противника даже не успели подняться в воздух.

Станция Тацинская являлась «ахиллесовой пятой» врага. Как только корпус Баданова овладел Тацинской, создалась угроза охвата левого фланга армейской группы «ГОТ» нашими войсками. Немецкое командование немедленно бросило против бадановцев значительные силы (11-ю танковую, 306-ю пехотную дивизии и другие подразделения). Это позволило противнику замкнуть кольцо вокруг Тацинской. 24-му корпусу пришлось драться в окружении. Тяжелые бои шли несколько дней. Наши танкисты героически отражали натиск превосходящих сил, удерживая за собой станцию. Когда у бадановцев стали иссякать запасы горючего и снарядов, мы организовали их доставку по воздуху.

На мысль использовать авиацию для снабжения окруженного корпуса меня натолкнул случай, который я наблюдал еще под Армавиром, когда «юнкерсы», груженные горючим, заправляли немецкие танки, прорвавшие нашу оборону. Правда, там заправка происходила на земле, а у нас такой возможности не было. Но мы могли сбрасывать топливо и боеприпасы на парашютах. И летчики транспортных самолетов Ли-2 успешно справились с этим делом.

«Баданов сегодня прислал мне восемь телеграмм… — докладывал 28 декабря по прямому проводу командующий фронтом Н. Ф. Ватутин в Ставку Верховного Главнокомандования. — Сейчас он ведет бои в Тацинской, имея круговую оборону… Корпус имеет 39 танков Т-34 и 15 танков Т-70… Сейчас в районе Тацинской работает наша ночная авиация, а с утра… вся авиация фронта будет уничтожать противника в районе Тацинская, Скосырская… От Баданова я потребовал удерживаться в Тацинской, но все же передал ему, что лишь в крайнем случае он может принять другое решение»[7].

На топливе и боеприпасах, сброшенных советской авиацией, танкистам Баданова удалось продержаться еще некоторое время, а затем по приказу командования фронта корпус прорвал вражеское кольцо и соединился с другими наступающими частями. За стойкость и отвагу многие солдаты и командиры этого соединения были награждены орденами и медалями, а генерал Баданов стал первым в Красной Армии кавалером ордена Суворова. 24-й танковый корпус переименовали во 2-й гвардейский Тацинский корпус.

Действия бадановцев в глубоком тылу противника в сочетании с мощными ударами других танковых и механизированных соединений Юго-Западного фронта помогли предотвратить прорыв группировки генерал-фельдмаршала Манштейна на выручку блокированной в Сталинграде армии Паулюса.

Тыловым службам нашего фронта пришлось поработать с предельной нагрузкой, чтобы обеспечить маневренность танковых частей. Собрав все имевшиеся автомашины, мы сформировали несколько специальных батальонов. Фактически они сыграли роль подвижных складов, обеспечивших подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия наступающим соединениям. Обратным рейсом автобатальоны забирали раненых из полевых госпиталей и освобожденных населенных пунктов. А при разгроме рвавшихся к Сталинграду мобильных дивизий Манштейна, когда наши танковые и стрелковые соединения совершали быстрые маневры в разных направлениях, эти подвижные склады явились очень хорошим подспорьем в снабжении.

Именно в тот период, впервые с начала войны, фронтовой тыл столкнулся с еще одной новой для него проблемой питания и размещения огромной массы военнопленных. В разоренной прифронтовой полосе, где были сожжены и разрушены сотни и тысячи домов, это оказалось очень нелегкой задачей. Да и продовольственные запасы у нас были строго рассчитаны только на свои войска. Между тем выпадали дни, когда румынские и итальянские солдаты сдавались целыми дивизиями, а значит, количество едоков сразу увеличивалось на несколько тысяч человек. Поневоле голову поломаешь, что делать?

При организации питания пленных пришлось применить метод, использованный нами в 4-м гвардейском стрелковом корпусе, когда у него на марше застряли походные кухни. Как и тогда, мы раздали по хатам муку и другие продукты и попросили хозяек печь хлеб и варить обед для пленных. Настрадавшиеся женщины отнеслись к нашей просьбе, прямо скажу, без восторга. А многие без обиняков наотрез отказывались готовить пищу бывшим фашистским солдатам. Лишь после настоятельных уговоров, долгих бесед, проведенных нашими политработниками, жители шли нам навстречу и выполняли эту необычную просьбу.