Сколько граней у реальности: (двойка и тройка в современной науке и в традиционных учениях) - [4]
Коль скоро мы составляем одно - что еще тут можно сказать? Но уж коли мы заговорили об одном, то можно ли обойтись без слов? Единое и слова о нем составляют два, а два и одно составляют три. Начиная отсюда, даже искуснейший математик не доберется до конца чисел, что уж говорить об обыкновенном человеке! Даже идя от несуществующего к существующему, мы должны считать до трех. Что уж говорить, когда мы пойдем от существующего к существующему! Но не будем делать этого. Будем следовать данному, и не более того (Лецзы).
Разумеется, троичная картина также недостаточна для полного описания мира (духовного и материального). Иначе зачем бы нам были даны остальные числа?
И сказал ему Ангел Господень: за что ты бил ослицу твою вот уже три раза? Я вышел, чтобы воспрепятствовать [тебе], потому что путь [твой] не прав предо Мною (Числа 22:32, ср. Исх.3:18).
Это утка, это бред - все до строчки!
И простите, если резок и груб,
Я там плавал, извините, в одиночку:
Он совсем не треугольник, а - куб!
(В. Высоцкий).
После "динамической" тройки происходит переход к "устойчивой" пифагорейской четверке (на языке буддизма - к четырем благородным истинам), которая также дает число стихий-первоэлементов, число стран света. Библейский Бог имеет четыре лика; непроизносимое Имя Бога (Тетраграмматон) содержит четыре буквы. В евангельском изречении "Да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет", а что сверх этого, то от лукавого" (Мф. 5:37) можно увидеть указание на фундаментальную бинарность мироздания, а также намек на восточную четверичную логику, которая содержит еще две возможности: "и да, и нет", "ни да, ни нет". Пятерка символизирует строение низшего человека, имеющего пять органов чувств; согласно восточной традиции, шестеричный живой мир включает кроме них ум - манас (ср. Иоан. 4:18). Далее возникают волшебная семерка - семь дней творения, семь энергетических центров человека, семь апокалиптических церквей - этапов духовного восхождения, семь очей Бога (Зах. 4:10); десятка, дающая начало нашей системе счисления, число речений Бога, которым был сотворен мир, заповедей Моисея и миров-сефирот на каббалистическом дереве; "астрологическое" число двенадцать (число колен Израиля и христианских апостолов)... Следует отметить, что философия буддизма уделяет основное внимание не самим "магическим" числам, а процессам перехода между ними.
В дуалистической системе индийской философии санкхья вводятся фундаментальные понятия пуруша (человек, свидетель) и пракрити (природа, материя). С этой точки зрения описание дуализма материи и сознания (дискретного и непрерывного, частицы и волны) можно найти в индийском тексте.
Пракрити и тот [Пуруша] всегда сочетаны, но по существу различны;
Так рыба отличается от воды, хотя они сочетаны обе.
(Махабхарата. Мокшадхарма 248)
Возникновение гун подобно волнам в океане. Волны (преходящие формы) появляются, когда равновесие гун неустойчиво. Когда нарушается "незапятнанная ясность" саттвы, развивается страсть - кинетическая энергия (раджас), что ведет к накоплению "темной" потенциальной энергии (тамаса). Три гуны связываются с тремя верхоными богами индуистской троицы: раджас-с Брахмой (творцом), саттва - с Вишну (хранителем), тамас - с Шивой (разрушителем). Так возникает, сохраняется и разрушается проявленный мир.
В прямом порядке рождаются, растворяются же неизменно
В обратном: гуны в гунах, как волны в море.
(Махабхарата. Мокшадхарма 308, 32)
С другой стороны, три гуны определяют состояния человеческой психики и могут использоваться как эффективный инструмент психологии.
Иногда приятное, иногда неприятное получает,
Иногда же здесь не сочетается ни с приятным, ни с неприятным.
Те состояния определяют разум [буддхи], он переливается в этих трех состояньях,
Как океан, супруг многоструйных рек, переливается в волнах.
(Махабхарата. Мокшадхарма 248)
Некоторые глубокие ассоциации можно найти в тексте одного из крупнейших поэтов ХХ века, который, пытаясь объяснить образы своих стихов, раскрывает взаимоотношения проявленного и запредельного мира, а также дает проникновение в эсхатологическую проблематику.
Смерть - это лишь другая, невидимая и не освещенная нами сторона жизни. Мы должны попытаться достигнуть высшего сознания нашего бытия, которое у себя дома в обеих неразграниченных между собой областях и питается из неисчерпаемого источника обеих... Истинная жизнь простирается на обе области, большой круг кровообращения проходит через обе: нет ни этого, ни того света, но лишь одно огромное единство, в котором пребывают стоящие над нами существа, "ангелы". И вот ставится проблема любви в этом, на большую свою половину расширившемся мире, в этом, наконец, целом, наконец-то здоровом мире...
Мы - здешние и нынешние - ни на минуту не удовлетворяемся временным миром и не связаны с ним; мы непрестанно уходим и уходим к жившим ранее, к нашим предкам, и к тем, кто, по-видимому, последует за нами. И в этом самом большом "открытом" мире и пребывают все; нельзя сказать, чтобы "одновременно", ибо как раз отсутствие времени и обусловливает то, что все пребывают. Преходящее всюду погружается в глубокое бытие. Итак, все формы здешнего не только следует понимать ограниченными во времени, но по мере наших сил переводить их в те высшие планы бытия, к которым мы сами причастны... "Элегии" и рисуют нас в этом деле, в деле непрестанного превращения любимого видимого и ощутимого мира в невидимые вибрации (!) и возбуждения нашей природы, вводящей новые частоты вибраций в вибрационные сферы Вселенной. И эта деятельность своеобразно поддерживается и стимулируется все более быстрым исчезновением такого количества видимого, которое уже не может быть восстановлено. Еще для наших дедов был "дом", был "колодец", знакомая им башня... почти каждая вещь была сосудом, из которого они они черпали нечто человеческое и в который складывали нечто человеческое про запас. И вот из Америки к нам вторгаются пустые равнодушные вещи, вещи-призраки, суррогаты жизни... Одухотворенные, вошедшие в нашу жизнь, соучаствующие нам вещи сходят на нет и уже ничем не могут быть заменены. Мы, может быть, последние, кто еще знали такие вещи. На нас лежит ответственность не только за сохранение памяти о них (этого было бы мало и это было бы ненадежно) и их человеческой и божественной (в смысле домашних божеств - "ларов") ценности. У земли нет иного исхода, как становиться невидимой: и в нас, частью своего существа причастных к невидимому, пайщиках этого невидимого, могущих умножить за время нашего пребывания здесь наши невидимые владения, - в нас одних может происходить это глубоко внутреннее и постоянное превращение видимого в невидимое, уже больше не зависимое от видимого и ощутимого бытия - подобно тому, как наша судьба в нас постоянно присутствует и постоянно невидима... Все миры Вселенной обрушиваются в невидимое, как в свою ближайшую более глубокую действительность (Р. Рильке. Письмо В. фон Гулевичу; курсив автора письма).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге проведен сравнительный анализ естественнонаучных и традиционных религиозных взглядов на проблемы, волнующие каждого мыслящего человека. Авторы широко привлекают и цитируют важнейшие религиозные, философские и эзотерические первоисточники, большинство из которых практически недоступны массовому читателю.Благодаря широкому охвату материала и объективному изложению различных точек зрения книга будет интересна всем, кто стремится к углубленному самообразованию и духовному росту.
Широко используя авторитетные тексты различных религий, но не забывая свою основную специальность - теоретическую физику, авторы пытаются перевести представления духовных учений на язык науки и трактовать высшую реальность как квантовую. В книге затрагиваются такие темы, как свобода и причинность, время, энтропия и смерть, мир человека и мир Бога, символика мужского и женского, Писание и мироздание и многое другое. Новые интерпретации поэтических и мифологических символов и толкования сакральных текстов представляют интерес как для читателей-гуманитариев, так и для научных работников, желающих неформально прочувствовать квантовую картину мира.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.