Сколь это по-немецки - [118]
За два дня до своего отъезда Эгон, проснувшись ночью, обнаружил, что Рита встает с постели. Мне нужно пойти подышать свежим воздухом, объяснила она. Ей никак не спалось. Когда он вновь проснулся через несколько часов, она еще не вернулась. Спустившись еще через полчаса за ней вниз, он не нашел ее ни в гостиной, ни в столовой, ни в библиотеке, ни в кабинете. Зайдя на кухню, он услышал приглушенный смех… Он открыл дверь в сад. Звезды, луна и новые смешки. Он чуть не наступил на них, направившись в сторону раскидистого вяза. Хельмут ничуть не смутился. Напротив, сказал: Мы не хотели тебя будить. Ну а теперь, коли ты уже здесь, оставайся с нами. Что ему и следовало сделать. Что было бы крайне разумно сделать. И что, если бы он так и поступил, до определенной степени спутало бы карты настырным домогательствам Хельмута. Вместо этого, подавив свое возмущение — он даже не знал, кого винить, Хельмута или Риту? — он вернулся в дом, хлопнув дверью. Покорная, она вошла в их комнату минут через двадцать-тридцать и скользнула в постель, сказав — нет, прошептав: Котик на меня сердится? Котик сердится за то, что я спустилась подышать свежим воздухом, или за то, что я разговаривала с его лучшим другом…
А он: И забила косяк.
Ты сердишься.
А, замолчи.
К его досаде, она тут же заснула, а он ворочался с боку на бок, пока под действием солнечных лучей не начали проступать очертания того, что их окружало.
Перед тем как спуститься к завтраку, он подготовил небольшую речь. Если ты хочешь трахаться с Хельмутом, прекрасно… Но не делай из меня идиота. Не надо этих игр.
Ты действительно возмущен. Ты действительно вышел из себя из-за того, что я спустилась прошлой ночью подышать свежим воздухом. Я же не виновата, что в саду оказался Хельмут…
Я не люблю, когда меня водят за нос, сказал он.
За что?
Но в тот день прилечь ей не захотелось. Он услышал доносящуюся из сада музыку. И там, под взглядами облаченного в свой традиционный комбинезон Обби и его друга Вилли, одобрительно прихлопывавших в такт музыке, босиком танцевали Хельмут и Рита.
Присоединяйся, сказала Рита, прихлопывая в ладоши у себя над головой и призывно поводя бедрами.
Собственно говоря, я собираюсь в город.
Сейчас.
Не хочешь со мной?
Нет… Пожалуй, я останусь… Ты точно не передумаешь?
Остановились ли они или продолжали танцевать, глядя, как он идет к машине и уезжает?
Поскольку делать ему было абсолютно нечего, он бесцельно колесил по Брумхольдштейну, остановился выпить в «Сливе», а часом позже обнаружил себя в книжном магазине Йонке.
Его приветствовал обычно неразговорчивый Йонке. Вы же владелец «Moglich Verlag»? Я узнал вас по фотографии на обложке «Тrеие».
Ужасная статья, сказал Эгон.
Я бы не сказал.
Подсовывают читателям то, чего они хотят.
Читатели любопытны. В каком красивом доме вы живете.
Он спроектирован Хельмутом Харгенау. Но в статье не упомянуто, что крыша течет, а отопление никуда не годится.
Он все же красив.
В стенах трещины. Можете себе представить, новый дом, а в стенах трещины.
Йонке, решив сменить тему: Вы остановились в Брумхольдштейне?
Да, ненадолго.
Надеюсь, вам здесь понравится, а если вы ищете что-то конкретное, дайте мне знать.
Да нет, я просто хочу покопаться в книгах.
Так как Эгону было некуда податься, он остался у Йонке до самого закрытия.
Если вы не заняты, сказал Йонке, мы могли бы вместе пообедать.
В «Сливе»?
О, нет, у меня дома.
Что способны сказать друг другу эти двое? Действительно, что?
Ну как же, один из них издатель, другой — книжный делец, они, вероятно, обсуждали книги. Недавно опубликованные книги. Книги, ввозимые из Америки. Переводные книги. Проблемы распространения. Давно разошедшиеся книги. Первые издания. Редкие книги. Кто знает? Возможно, они коснулись всего этого. Кто знает? Возможно, они к тому же обнаружили общую неприязнь к семейству Харгенау и провели весь вечер, обсуждая Хельмута, его брата Ульриха и их отца, казненного в 44-м.
Неужели мы расслабляемся только во сне?
Не могла ли бродившая целыми днями за Ритой по всему дому Гизела уловить в Ритиных жалобах на дверь ванной — Она заклинивает, когда я ее закрываю — средство привлечь к себе внимание? Уж не подстрекала ли Рита Хельмута своими жалобами? Или же просто пыталась удержать его внимание?
Повторяю еще раз, сказала она. Она не открывается, когда я поворачиваю ручку. Эта проклятая дверь, которую ты установил, заклинивает каждый раз, когда я ее закрываю. Мне приходится колотить в нее, чтобы меня кто-то выпустил.
Так не надо ее закрывать, сказал Хельмут. Мы не будем подглядывать, правда, Ульрих?
Через двадцать минут из-за закрытой двери ванной она начала звать Хельмута. Ульрих попытался открыть дверь, но обнаружил, что ее заклинило. А ручка вращается? спросил он.
В чем дело? крикнул из спальни Хельмут.
Чертова дверь, сказал Ульрих.
Издав оглушительный рев, с противоположного конца коридора к двери устремился Хельмут. Заслышав его приближение, Ульрих отскочил в сторону, и Хельмут, словно разъяренный бык, всем своим весом обрушился на дверь, выломав запор и разнеся вдребезги панель вокруг него.
Рита вышла из ванной с лицом белее недавно покрашенных белых стен. Возмущенная: По-моему, ты спятил.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.