Склонен к побегу - [11]

— Нет, я плыл днем.

— Но вы только что сказали, что решили сперва сделать заплыв, а потом уже снять комнату.

— Совершенно верно. Я не снимал комнату.

В этот момент я вспомнил, как коридорная провожала знакомую пассажирку и предлагала ей придти переночевать на теплоход, — и сразу придумал ответ:

— Я переночевал на теплоходе.

— А разве это можно?

— Я договорился с коридорной, неофициально.

— Вы ей заплатили?

— Да.

— Сколько?

Я немного подумал и ответил: «Три рубля».

Но чекист не отставал:

— Хорошо, допустим коридорная разрешила вам переночевать, кстати, в какой каюте?

— В моей каюте, т. е. в той самой каюте, что я ехал сюда. В каюте первого класса — и я назвал номер.

— Хорошо, коридорная разрешила вам переночевать в каюте первого класса. Но в тот день, когда вы приехали, произошло одно непредвиденное изменение…

Чекист помедлил, впился в меня глазами, чтобы увидеть, какое впечатление произведут на меня последующие слова, и закончил:

— В тот день, в виде исключения, теплоход «Россия» ошвартовался не на пассажирском причале, а на причале торгового порта.

Чекист изменил тон и совсем по-деловому сообщил:

— А для того, чтобы войти на территорию торгового порта, нужно иметь особый пропуск. Охрана порта знает меня, и то каждый раз проверяет пропуск!

— Я, конечно, видел будку со сторожем, — небрежным тоном ответил я. — Но я прошел через эту будку и никто у меня не потребовал никакого пропуска.

Чекист ничего не ответил, встал и пригласил меня следовать за собой.

В машине он поинтересовался:

— Вы, конечно, бывали раньше в Батуми?

— Бывал.

— Кто-нибудь видел вас? Кто-нибудь может подтвердить это?

Я подумал, что моя идентификация в моих интересах и назвал ему Евгению Ивановну, у которой всегда снимал комнату, когда приезжал в Батуми, и солдата с вышки, однажды проверявшего мои документы, когда я разведывал берег под видом рыбной ловли.

— Поехали к Евгении Ивановне! — распорядился он.

Когда машина остановилась у дома Евгении Ивановны чекист вышел из нее, оставив меня с шофером и с другим сотрудником КГБ.

Вскоре он появился вместе с Евгенией Ивановной.

— Юрий Александрович! Здравствуйте! Что случилось? Почему вы сами не зашли ко мне? — беспокойно заговорила женщина, увидев меня в машине.

— Отставить разговоры! — приказал ей чекист и велел ей сесть рядом с шофером и не поворачиваться ко мне.

— Теперь заедем за вашей одеждой. Где она находится?

— Около турбазы, у самой воды, — ответил я. У турбазы машина остановилась и начальник велел мне выйти.

— Идите, забирайте свою одежду!

Я прошел к берегу моря, где теперь не было ни купающихся, ни загорающих, и быстро осмотрел весь участок галечного пляжа. В одном месте я заметил небольшую ямку и решил указать на нее.

— Вот в эту ямку я положил свои вещи и замаскировал их, набросав сверху камней, — показал я на нее рукой.

— Да? А где же они теперь? — спросил начальник, подходя ближе и пристально рассматривая указанное мной место.

— Не знаю.

— А что у вас было?

— Рубашка, брюки и сандалеты.

Чекист оглянулся вокруг, увидел милиционера, издали наблюдавшего за происходившим и поманил его пальцем. Милиционер бегом подбежал к нему и отдал честь.

— Вы не видели на этом месте мужской одежды?

— Н-е-ет, не видел, — удивленно ответил милиционер.

— И не слышали, чтобы кто-нибудь находил?

— И не слышал.

Движением руки начальник отпустил милиционера и велел мне снова садиться в машину.

Меня привезли в здание КГБ и посадили под арест в КПЗ (камеру предварительного заключения), находившуюся в подвалах этого здания. Здание КГБ занимало старинное здание, вблизи Морского вокзала, на другой стороне улицы. Камера, куда меня заперли, не имела окна. Для притока воздуха служила узкая щель под самым потолком. Вместе с воздухом в камеру также проникали уличные звуки. Когда я вошел, через эту щель слышалась песня «Дунай, Дунай! А ну, узнай, где чей подарок?».

В камере стояли две койки и стол. С одной койки навстречу мне привстал пожилой человек и ответил на мое приветствие. С Евгенией Ивановной я больше не встречался.

Глава 6. Аджарское КГБ

Потекли дни следствия. Каждое утро после завтрака, надзиратель провожал меня наверх, где следователь уже ждал меня, «подозреваемого Ветохина».

— Вы знаете, в чем мы вас подозреваем? — спросил меня следователь в тот же день, когда меня привезли в КПЗ. Следователем оказался грузин, встретивший меня в штабе погранвойск.

Я решил взять на себя роль чудака-технократа, якобы не разбирающегося ни в каких житейских вопросах, а занятого всецело только кибернетикой. В соответствии с этой ролью, я наивно ответил:

— Догадываюсь: я отплыл от берега дальше, чем это разрешается купающимся. Я готов заплатить штраф. Деньги для штрафа у меня есть, вы знаете, — 300 рублей. Наверно, хватит!

— Нэ-э-эт! — улыбнулся грузинский чекист, но беззлобно. — Мы подозреваем вас в другом: в том, что вы хотели бежать за кордон.

— Куда? — наивно переспросил я.

— За кордон. Иначе говоря, — за границу, в Турцию.

— Зачем мне бежать в Турцию, если я в Советском Союзе хорошо живу!

— А кем вы работаете?

— Я — главный инженер ВЦ ЛИЭИ и нештатный преподаватель этого же института.