– Меня зовут Тейраз Ди Блайи, – представился бард. – Ваш слуга и вечный должник…
– Влезать в неоплатный долг за одного цыпленка? – хмыкнул незнакомец. – Здорово! Если бы такое происходило на каждом постоялом дворе – за мной тащилась бы целая куча слуг… А я – Маэль из рода Монбронов Танасульских. Танасул – это такой город в Аквилонии, – на всякий случай пояснил он и с неожиданной злостью добавил: – Таскаюсь тут по жаре, как проклятый… из-за семейных обычаев, будь они неладны!
Блайи только открыл рот, чтобы спросить, что плохого в соблюдении фамильных традиций, когда его новый знакомый подозрительно прищурился:
– Ди Блайи, Ди Блайи… Что-то я о тебе слышал… «Баллада о графе Эглете и двух его супругах» – не твое?
– Мое, – с гордостью признал Блайи. Эту вещь он действительно считал одной из лучших, хотя никому бы не признался, что первоначальную историю услышал на захудалом постоялом дворе от пьяного в лежку возчика. После чего навсегда утвердился в мысли держать уши открытыми и быть готовым подхватить любой разговор. Хорошая баллада – она ведь не из воздуха берется, что бы там не твердили о вдохновении и прочих высоких материях.
– Замечательная песня, – очень искренне сказал Маэль и вдруг, как о само собой разумеющемся, спросил: – А как поживает графиня Маргрета? Ну та, из Трипаиса…
Ди Блайи застонал. Эта совершенно нелепая история, в которую он ввязался по молодости и глупости, грозила раньше времени свести его в могилу. Она преследовала его с упорством идущей по свежему следу гиены.
Все началось с того, что два или три года назад один странствующий бард согласился за приличное вознаграждение написать свод лирических баллад, посвященных некой графине Маргрете. Что довольно быстро выполнил – дело нехитрое и давно освоенное до мелочей.
Довольный заказчик расплатился и отправился очаровывать даму своего сердца, сиречь прекрасную Маргрету. Вышло все наоборот – дама, до которой дошли некоторые слухи, прониклась нежными чувствами к подлинному сочинителю. Обозленный воздыхатель и родня дамы решили, что их удовлетворит только немедленное повешение или иной способ уничтожения Ди Блайи, который был с этим совершенно не согласен и спешно исчез из города.
Людская молва в силу необъяснимых причин прочно связала имена графини Маргреты и Блайи. Сама графиня, кажется, не имела ничего против подобных слухов, полагая их замечательным украшением своей репутации. А Ди Блайи было чрезвычайно обидно, что его выставили в качестве коварного соблазнителя женщины, которую он и в глаза-то не видел! Как-то невесело отвечать за преступление, совершенное не тобой.
– Не было никакой графини Маргреты, – отчеканил Ди Блайи. – Все это злобная клевета и домыслы завистников!
– А-а… – понимающе протянул Монброн. – Я так и думал.
Правда, выражение лица у него было насквозь хитрющее – дескать, мы-то отлично знаем, что дыма без огня не бывает и коли ходят такие слухи, значит, что-то за ними наверняка стоит.
– Так что ты здесь делаешь? – Маэль смекнул, что лучше будет сменить тему разговора.
– Жду начала ярмарки, – кратко ответил Ди Блайи. Напоминание о событиях двухгодичной давности почему-то подняло в душе неприятный осадок.
– Ярмарка – это хорошо, – горестно вздохнул Маэль и потянулся за еще непочатым кувшином. – Все люди как люди – на ярмарки ездят, за девушками ухаживают… Только я должен метаться туда-сюда, как безголовая курица!
– А зачем тебе метаться? – не понял Блайи, тут же забывая о своих душевных страданиях.
– Долгая и дурацкая история, – Монброн ножом подковырнул залитую черной смолой пробку. – И самым большим дураком в ней являюсь я. Вдобавок, еще и честным дураком, пытающимся защищать честь давно умерших предков. Пить будешь? Можно не спрашивать – и так ясно, что будешь…
Вместительные кружки быстро опустели, после чего заинтригованный Ди Блайи осторожно поинтересовался:
– Что же это за история такая? Или сие – страшный секрет, не выдаваемый первому встречному?
– Тоже мне секрет! – презрительно хрюкнул Маэль. – Таких секретов в любом приличном семействе двенадцать на дюжину!
Он обвел таверну слегка осоловелым взглядом. На улице быстро темнело, и в «Островок блаженства» начали собираться посетители. Служанки теперь то и дело бегали в кухню, торопливо разнося еду и выпивку, а в общей зале стоял пока еще негромкий шум голосов. Ди Блайи тоже огляделся, по привычке решая: подходящий ли собрался народ, чтобы устроить небольшое выступление?
Несколько почтенных горожан с женами и подружками. Две уличные красавицы в пестрых шуршащих платьях, с глазами, подведенными черной краской чуть ли не до ушей. Небольшая, но на редкость шумная компания моряков – прислушавшись к их разговору, Блайи понял, что они только-только бросили якорь в гавани Карташены. Местные рыбаки, уже успевшие изрядно набраться и теперь заигрывающие с заглянувшими на огонек красотками. Парень с собакой.
Этих двоих, похоже, здесь хорошо знали. Стоило им появиться на пороге, как к ним сразу же подбежала служанка, провела к пустовавшему столу, на котором точно по волшебству возникли фаянсовый кувшин и серебряный кубок. Под столом же неизвестно откуда взялось огромное медное блюдо, наполненное костями и мясными обрезками.
