Склеп для живых - [11]

– Прекрасно. Четыре «Сенатора», двойную колу. И даме, что закажет, – благодушно улыбаясь, заявил Захаров.

– Спасибо, я сыта, – поспешно отказалась я, решив, что смогу насытиться от одного вида поедания такого количества пирожных моим собеседником.

Официант испарился. Захаров же принялся изучать мой внешний вид. Судя по тому, как одобрительно он кивал время от времени, осмотр его удовлетворил. Я молчала, ожидая, что последует за осмотром. Начинать деловую беседу химик не спешил. Теперь он перекинулся на изучение интерьера кафе. Этот осмотр занял немного больше времени, но, как и в случае с моей внешностью, получил полное одобрение химика.

– А здесь миленько, – произнес он наконец. – Я раньше здесь не бывал.

– Признаться, я сама всего несколько дней назад напала на это заведение. Я, знаете ли, жуткая кофеманка. А здесь этот напиток – лучший в городе, – подстраиваясь под его стиль, произнесла я.

– Я кофе не люблю. Гипертония, – прокомментировал мое заявление Захаров.

Еще бы! С таким-то весом. Странно, как он вообще еще дышит. Вернулся официант с подносом, полным пирожных. Порции тут подавали «сиротские». Каждый кусок на полкило. Да еще сливками взбитыми политы так, будто пожарные из брандспойта огонь тушили. Захаров одобрил и это. Только ложку попросил столовую. Десертной он, видите ли, обляпаться может. Забавно! Похоже, семейка у Захаровых что надо. Интересно, а дети у них есть? Это мне еще предстояло выяснить. Правда, придется повременить с серьезным разговором до тех пор, пока мой потенциальный клиент не уничтожит содержимое четырех тарелок. Я приготовилась к долгому ожиданию, но со своей задачей Захаров справился в считаные минуты. Я даже заскучать не успела. Да! Если бы в Тарасове вздумали проводить конкурс на скорость поедания кондитерских изысков, я непременно поставила бы крупную сумму на господина Захарова. И, сдается мне, в проигрыше бы не осталась. Допив последний глоток газировки, Захаров приступил к делу.

– Жена сказала, что вчера у вас возникли некоторые разногласия, – начал он. – По поводу оплаты и прочего. Это неудивительно. Женечка – человек довольно несдержанный, но, поверьте моему многолетнему опыту, это легко контролировать. В сущности, вы можете вообще с ней не общаться. Будете держать связь со мной. А я, без ложной скромности сказать, мужчина исключительно покладистый. Из равновесия меня может вывести только одно: бардак в лаборатории. Не тот бардак, который образуется в процессе поиска новых решений, а тот, что допускают некоторые ассистенты по отношению к реактивам, оборудованию и текущим записям. Признаться, мне в этом отношении повезло. У меня замечательный ассистент. Араик Сагателян. Армянин славянского розлива. Полное имя Арарат, но мы им никогда не пользуемся. Вот уж у кого в лаборатории хирургический порядок. Я иногда шучу, говоря, что в Араике погиб высококлассный дворецкий. Право, жаль, что эта профессия изжила себя в России.

Я вздохнула. По всему видно, господин Захаров не прочь поболтать на досуге. Придется выслушивать длинные лирические отступления обо всех главных и второстепенных героях нашей истории. Ну, хоть не скандалит, как это делает его жена, и на том спасибо. А Захаров между тем продолжал:

– Араик помогает мне в текущих делах, а также выполняет кое-какую работу помимо заводских заказов. В наши дни без халтурки не проживешь. Семья, знаете ли, требует много средств. Но я не жалуюсь, не подумайте. Я очень люблю свою жену. И дочку, конечно.

– У вас есть дочь? – вклинилась я в разговор.

– О, да. Чудесная девочка. Риточка. Ей семнадцать. Мы с ее матерью поженились, когда Риточка уже была у той в животике, – Захаров хихикнул. – Мне тогда было двадцать девять, Женечке едва сравнялось восемнадцать. Теперь вот Ритуля выросла, и мы опасаемся, как бы она не пошла по нашим стопам и не выскочила замуж со дня на день.

– А что, есть претенденты? – поинтересовалась я, понимая, что до сути Захаров дойдет не скоро.

– Как вам сказать? Есть один парнишка. Вроде неплохой. На мой взгляд, конечно. У Женечки иное мнение, но это естественно. У нее на все есть свое мнение, и как-то так всегда получается, что наши мнения оказываются кардинально противоположными, – выкладывал Захаров.

– Чем же ей не по вкусу избранник дочери?

– Всем, – ответил химик. – И выглядит не так, и одевается непрезентабельно, и занятие у него несерьезное. А главное – возраст. Риточкиному другу почти двадцать пять. А Женечке самой едва перевалило за тридцать пять, вот она и бесится. Ее можно понять. Сынок младше матери на десять лет. Абсурд! Но такова жизнь.

– Чем занимается Ритин друг? – спросила я.

– О, точно не скажу. Что-то связанное с компьютерными технологиями. Он, конечно, не ученый, но дело тоже стоящее. Как говорит Ритуля, за цифровыми технологиями – будущее. Я склонен с ней согласиться. Знаете, сколько нового оборудования работает благодаря именно этим самым технологиям? Да если бы не было этих приборов, современные ученые не смогли сделать и половины тех открытий, что сделали за последние двадцать лет!

Я поймала себя на мысли, что Захаров нравится мне все больше и больше. Впечатление, произведенное его супругой, улетучивалось с каждой минутой. Я даже про Коваленко и его деловой миссии забыла. Ну, или почти забыла.