Скитания - [8]

Проведение намеченной «операции» прошло гладко. Хайнц и Герхард направились к конвоиру и затеяли с ним разговор. В то время как Герхард, ростом один метр восемьдесят шесть сантиметров, заслонял собой конвоира, Хельмут незаметно бросил рабочему обеих птиц, и тот быстро засунул их под куртку. Но главный вопрос все еще оставался открытым. Только один человек, доктор Феттер, мог дать ответ на него. От своего бывшего учителя они услышали редко и с большой предосторожностью произносимые слова — концентрационный лагерь. В непосредственной близости от города был сооружен один из таких лагерей, обслуживавший военный полигон. С тяжелым чувством на сердце распрощались трое друзей. Они решили, что будет разумнее всего ни дома, ни в гимназии ничего не рассказывать о происшествии.

***

Дальнейшие события заставили ребят быстро забыть историю с воронами. В одно из воскресений Хайнц собрал своих друзей.

— Знаете, кого я встретил? — сказал он возбужденно. — Гюнтера Тецлафа! Он в отпуске. Ведь раньше он учился в нашей гимназии. Сейчас Гюнтер уже лейтенант, служит на большом корабле. Конечно, я рассказал ему о наших планах. Он приглашает нас сегодня после обеда.

Хельмут и Герхард пришли в восторг. От лейтенанта они действительно могли многое узнать. К назначенному времени друзья подошли к кондитерской у рыночной площади, а немного позднее появился Тецлаф в шикарном сине-голубом мундире и приветливо подал каждому из них руку.

Лейтенант служил на «Гнейзенау». Год назад, в апреле 1940 года, он принимал участие в морском бою против британского линейного крейсера «Ринаун». По его рассказу, «Гнейзенау» получил прямое попадание в носовой пост артиллерийской наводки. Все трое удивленно посмотрели друг на друга. Они могли поклясться в том, что в сообщениях вермахта ни о чем подобном не упоминалось. Вообще создавалось впечатление, что оккупация Норвегии, и особенно сражение за древнюю крепость Нарвик, прошла для германского военно-морского флота довольно неудачно. Тецлаф рассказывал о катастрофических потерях в эскадренных миноносцах и даже утверждал, что потопленный в Осло-фиорде новый тяжелый крейсер «Блюхер» совсем не был готов к боевым действиям. Все это было для ребят неожиданно. Они удрученно опустили головы, но вскоре их расстроенные лица просветлели — Тецлаф стал рассказывать о втором походе в Норвегию в июне 1940 года. Об этой удачной операции, в которой участвовал крейсер «Шарнхорст», они подробно знали из сообщений прессы и радио. К сожалению, Тецлаф сам не видел, как был потоплен авианосец «Глориес», поскольку находился в центральном отсеке корабля и занимался своим делом. Только некоторые матросы из его команды могли наблюдать бой с огромным британским кораблем. Соответствовало действительности и то, что час спустя «Шарнхорст» был торпедирован британским эсминцем и затем отбуксирован в Тронхейм.

— Где же сейчас «Гнейзенау»? — спросил Апельт.

— Военная тайна, — коротко ответил Тецлаф.

Тень пробежала по его лицу. Несчастье произошло несколько дней назад. Британским самолетам-торпедоносцам, несмотря на сильный туман, удалось засечь находящийся в порту Брест линейный корабль и причинить ему сильные повреждения. Потребуются, вероятно, месяцы, чтобы его отремонтировать. Никто из друзей не заметил досады Тецлафа, который считал само собой разумеющимся, что говорить о местонахождении и боевой задаче военного корабля не принято. Тецлаф дал понять, что скоро он будет служить на другом большом корабле. Молодые люди сразу же стали расспрашивать: «Бисмарк» или «Тирпиц»? Эти корабли спустили на воду в 1939 году, но все еще не приняли на вооружение.

— 35 тысяч тонн! — воскликнули они одновременно.

— Вы, молокососы, не имеете вообще никакого представления об этом! — усмехнулся Тецлаф, — Они имеют по 41 тысяче, если не больше. «Гнейзенау» имеет уже 31 тысячу 800 тонн.

— Но ведь это же противоречит соглашению о предельном тоннаже!.. — с удивлением возразил Гербер.

— Что значит соглашение?! Мы выиграем войну, и пусть тогда кто-нибудь сунется к нам с этими пожелтевшими от времени документами! — заявил Тецлаф и небрежным движением отмахнулся от англо-германского военно-морского договора 1935 года.

Язык лейтенанта изобиловал специальными терминами, сокращениями и жаргонными словечками, а произношение было просто вульгарным. Да и в рассказах Тецлафа не все было понятно, но ребята старались не подавать виду. Ведь они уже в некотором смысле зачислили себя на флот и не хотели прослыть салагами. Однако беседа в кондитерской показала, что они еще плохо знают специальную морскую терминологию, а это могло иметь для них нежелательные последствия. После долгих поисков друзья нашли в букинистическом магазине переплетенный кожей морской толковый словарь и стали зубрить слова и выражения. Полученные знания сразу применяли на практике. Жаргонные названия чисел, которые ученики использовали на уроках математики, сбивали с толку Холльмана. Окна теперь назывались «иллюминаторами», и они не закрывались, а «задраивались» после проветривания класса. На последнем уроке, когда учитель говорил, что можно уже укладывать вещи, они дублировали его распоряжение командами: «Прибрать помещение!», «Приготовиться следовать курсом домой!». Учителя благосклонно смотрели на их эксцентричное поведение. «Мы учимся не для гимназии, а для жизни», — гласила надпись над порталом. Жизнью, для которой готовились эти трое ребят, была война…