Скиталец - [11]

– Сюда иди! – рявкнул ангел, в его руке блеснул скальпель.

Карлик подчинился, а его собратья попрятались за деревьями. Некоторые из них мерзко хихикали, радуясь, что выбор пал не на них.

Когда карлик подошел, ангел схватил его за жирные складки на шее и приподнял, словно кутенка. Уродец раскрыл зубастую пасть, захрипел, ноги, с широкими, как ласты, ступнями, задрыгались в тщетной попытке снова коснуться земли.

Ангел расправил крылья, лезвие скальпеля вспороло горло карлика, из раны хлынула темная кровь. Уродец дергался, издавая булькающие хрипы, серебро в его глазах начало меркнуть, из пасти выскочил черный дымный сгусток, в котором мерцали зеленые искры, и тело карлика обмякло. Ангел отшвырнул его в туман и сложил крылья.

Черный сгусток несколько секунд парил над лицом Лира, после чего опустился, просочился сквозь приоткрытый рот.

Ангел сжал ладонь в кулак и разжал, сжал и разжал, еще раз и еще, еще и еще… Раздался сначала слабый, но с каждым мгновением усиливающийся звук: тук-тук, тук-тук… Казалось, в пространстве, невидимое глазу, находится огромное сердце, качающее кровь неизвестно куда: тук-тук, тук-тук… Теперь это был мощный, как удары колокола, звук, от которого дрожал воздух, а туман распадался на клочья. Тук-тук, тук-тук… Ветви деревьев дергались, словно руки марионеток, яростно шумела листва. Карлики верещали, выглядывая из-за уродливых стволов, темное бесформенное нечто взобралось к кронам и завыло с удвоенной силой.

А ангел сжимал ладонь и разжимал, еще и еще, тук-тук, тук-тук…

Тело Лира дернулось, выгнулось дугой, из глотки вырвался хриплый долгий стон.

Ладонь ангела застыла, и мгновенно наступила тишина.

Лир разлепил веки. Его глаза были подернуты серой дымкой, узкий зрачок пульсировал.

– С возвращеньицем, – весело сказал ангел. – Ты там в гробу, надеюсь, не скучал? – он наклонился и похлопал ладонью по щеке старика. – Ну, ты лежи пока, приходи в себя. Сегодня та еще ночка, верно?

Ангел поднял статуэтку человека с головой змеи, накрыл зеленый луч ладонью. Подождал немного, пока исходящее от фигурки свечение не угасло, и положил ее в чемодан. То же самое он проделал с остальными статуэтками.

Туман начал рассеиваться. Опухоли на деревьях покрывались коростой, которая трескалась, крошилась и струпьями падала на землю. Странные новоявленные растения увядали, съеживались, карлики отрешенно бродили среди могил, их несуразные фигуры становились размытыми, они будто таяли в ночном воздухе, таяли, таяли…

Время фантасмагории уходило, участок кладбища обретал прежний вид. Темное нечто в кроне тополя печально и тихо завыло – этот звук подхватил легкий ветерок и унес в неведомые дали.

Глаза Лира теряли серую дымку, они становились влажными и осмысленными. Он приподнял голову, зашамкал губами, попытался что-то сказать, но не смог – из глотки вырвался лишь хрип.

– Не стоит, – посоветовал ангел, разминая плечи. – Говорить в ближайшие часы ты вряд ли сможешь. Побочный эффект, знаешь ли.

Но вопреки его словам, Лир сделал шумный вдох и с диким напрягом выдохнул:

– Бо-о-ольно… – На его лбу вздулась вена, из ноздрей потекла темная слизь.

Ангел присел перед ним на корточки.

– Больно? Ну-ну… А что ты, маньяк херов, ожидал, океан экстаза? Ты сдох и воскрес, это всегда больно, по себе знаю. А впрочем, я мог бы дать тебе один порошочек, боль как рукой снимет. Ну так как, дать?

Лир дернул головой. Ангел несколько секунд молчал, а потом грубо ткнул пальцем в его грудь.

– А вот хер тебе, а не порошочек. Хочу, чтобы ты помучился. Должен сознаться… я запретил патологоанатому потрошить тебя, но приказал ему сделать на твоей спине сотню маленьких надрезов. Уверен, сейчас они огнем горят. Горят ведь, верно? – ангел поправил малиновый галстук на шее Лира. – Согласен, с моей стороны это было неразумно делать, учитывая обстоятельства, но вот не смог себе отказать в таком удовольствии, и все тут. Хочешь сказать, что я мелочный?.. Ну да, есть немного, но лично меня это совсем не напрягает, со-вер-шен-но.

Лир застонал и повернулся на бок, подложил руку под голову. Его затрясло, как от озноба. Ангел подошел к кресту, тихо прочитал надпись на табличке:

– Чудинов Андрей Петрович. Тысяча девятьсот сорок третий, тире, две тысячи пятнадцатый. Хм-м… последняя дата теперь не актуальна, забавно, да? – он расправил черную ленту на одном из венков. – От друзей и близких. Черт возьми, да у тебя ведь не было ни тех, ни других. Люди тебе польстили, возложив этот венок. Э-эх, знали бы они, кем ты был на самом деле, старичок. И вообще, твоя могила как одна сплошная ложь, – ангел встрепенулся. – Ну да бог с ней… а теперь пора обрисовать тебе нынешнюю ситуацию. Ты там не уснул часом? Слушаешь меня?

Лир промычал что-то нечленораздельное. Ангел продолжил:

– А ситуация у нас просто замечательная. Скиталец, как всегда, все верно предсказал: тот, кого он так долго искал, теперь здесь – я его сразу узнал, как только увидел, на нем словно печать стоит. И знаешь, что меня удивило? Это ребенок, мальчишка. А то, что он правнук такого долбаного маньяка, как ты, меня вообще убило!.. Ничего себе поворотик, скажи? Просто какой-то взрыв мозга! Меня вообще трудно удивить, но такое… А ведь Скиталец все наперед знал, хитрюга. «Когда Лир умрет, он отыщется», – это его слова, помнишь? Не иначе будущее увидел.