Скитальцы - [19]

У старика была библиотека, сплошь состоящая из древних фолиантов неслыханной ценности, армия реторт для приготовления противоядий и подзорная труба, чтобы наблюдать за звёздами. У старика не было одного — волшебного дара.

— Поразительно! — говорил он, глядя на Руала с благоговейной завистью.

А Руал небрежно листал страницы, беззвучно шевелил губами — и чахлое растеньице в деревянной кадке расцветало вдруг немыслимым образом, приносило похожие на дикие яблоки плоды, которые превращались внезапно в золотые монеты и со звоном раскатывались по каменному полу, образуя карту звёздного неба. Старик потрясённо качал головой:

— Поразительно…

Маррану нравилось посещать звездочёта в его башне, ему был симпатичен старик со всеми своими книгами, подзорной трубой и цветком в кадке. Звездочёт же блаженствовал, принимая Руала, и почитал его визиты за большую честь.

— Скажите, Ильмарранен, — спросил он однажды, смущаясь, — когда вы впервые осознали себя магом?

Марран задумался.

В его жизни не было момента, когда он впервые ощутил бы свой дар. Был день, когда Руал-ребёнок понял, что другие этого дара лишены.

Ему было лет шесть; холодной дождливой весной тяжело гружённая телега застряла в размытой глине. Хозяин телеги, угольщик, немолодой уже человек, надрывался вместе со своей тощей лошадью, тщетно пытаясь освободить колеса из цепкой жижи.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросил его маленький Руал.

Тот хмуро взглянул на глупого мальчишку и ничего не ответил.

Руал обошёл телегу кругом, остановился перед лошадью — та беспокойно на него косилась — и, встав на цыпочки, дотянулся до повода:

— Ну, пошли…

Лошадь двинулась вперёд и сразу, без усилия, вытянула телегу на твёрдую дорогу.

Марран на всю жизнь запомнил взгляд, которым наградил его угольщик.

Старик-звездочёт просто не в состоянии был этого понять.

…Лес не кончался, наоборот — становился всё гуще и темней. Руал шёл уже много часов. Сначала над головой у него радостно болтали птицы, потом на смену их щебетанию пришла тишина, нарушаемая иногда скрипом сосен да стуком дятла, а теперь вот в лесу завывали охотничьи рога — ближе и ближе.

Он шагал размеренно, бездумно, не поднимая глаз и стиснув зубы. Всё равно.

Рог хрипло рявкнул совсем рядом, и, ломая ветки, на дорогу вылетели всадники. Руал остановился, ожидая, что охотники двинутся своей дорогой. Однако те резко свернули, и через секунду он стоял в кольце копий.

— Кто такой?

— Странник, — осторожно ответил Руал.

— Бродяга, — определил один из егерей.

— Браконьер! — не согласился другой.

Неспешно подъехал ещё один всадник — по-видимому, вельможа.

— Снова наглый оборванец! — заметил он брезгливо. — Знаешь, негодяй, что бывает за потраву моих лесных угодий?

Руал ощутил гадкий привкус во рту: светлое небо, ещё и это.

Шесть острых копий смотрели ему в грудь. Скалились егеря.

— Владения господина священны, — сказал он наугад и сжался, ожидая удара.

Вельможа нахмурился:

— Ты знаешь, мерзавец, кто я?

Руал жалко улыбнулся и перевёл дыхание:

— Вы — могучий властитель, ваше сиятельство… А я… я — скромный… предсказатель судьбы. Мог ли я не узнать… господина?

Копья неуверенно отодвинулись, чтобы через мгновенье снова угрожающе сомкнуться:

— Ты мне зубы не заговаривай! Какой ещё предсказатель?

«Небо, помоги мне!» — взмолился Руал и вдруг заговорил быстро и убедительно:

— Гадатель, знахарь, заклинатель духов, заглядывающий в будущее. Прибыл во владения господина, прослышав о его… трудностях…

И Руал запнулся, ужаснувшись собственным словам.

А вельможа вдруг напряжённо подался вперёд, испытующе вглядываясь в лицо своей жертвы; спросил медленно, подозрительно:

— О КАКИХ трудностях ты мог прослышать, бродяга?

В его настороженных круглых глазах Руал прочитал вдруг, что случайно угодил прямо в цель. В этот момент он кожей ощутил возможное спасение и всем телом бросился в открывшуюся лазейку:

— Господину лучше знать, — сказал он значительно и показал глазами на егерей.

Вельможа заколебался. Ильмарранен ждал, переступая ослабевшими ногами.

— Поедешь с нами, — бросил вельможа и развернул лошадь.

Кабинет герцога в его большом помпезном замке сочетал в себе приметы охотничьего музея и парфюмерной лавки. С увешанных оружием стен стеклянно пялились полдюжины оленьих голов: между ними то и дело обнаруживались лубочные картинки, где сладко целовались голубки над головами прелестных пастушек. Маленький стол у камина был уставлен множеством сильно пахнущих скляночек, и Руалу то и дело становилось дурно от густого запаха духов.

Он проделал долгий путь, привязанный за пояс к седлу — то пешком, то бегом; потом бесконечно долго дожидался приёма в вонючей людской, откуда совершенно невозможно было сбежать, а теперь немеющими руками тасовал тяжёлую колоду карт и лихорадочно искал путь к спасению. Пути не было.

Герцог восседал в кресле напротив; над его головой свирепо торчали клыки трофейного дикого кабана, который тоже нашёл свой приют на стене кабинета. Кабан и вельможа были похожи, как братья.

У Руала взмокли ладони, а спасительная мысль всё не приходила. В отчаянии он швырнул карты на стол:

— Это нехорошая колода, ваша светлость… На неё падал свет полной луны.