Скипетр мага - [8]

— Ну, вот вы и попались, змейки, — весело потер руками Яга. — Наверняка, ты ждешь здесь своего хозяина. Ну-ну... Придется тебе подождать его на Серых Равнинах!

Огромный паук вцепился стигийцу в горло отравленными жвалами. Тот-ан-Хатеп дернулся во сне, но успел-таки раздавить волосатое, многоногое тело твари.

Тот-ан-Хатеп умер, так и не отведав вкуса власти.

* * *

Яга же, довольно улыбнувшись, подошел к прохладному бассейну. Его нисколько не взволновало то, что после гибели паука будут невозможно наблюдать за происходящим в таверне. К утру в городке окажутся его наемники, неустанно идущие по следу. И вот тогда начнется самое интересное...

* * *

— Эй, кабатчик, тащи сюда свою жирную задницу! Да не просто так, а с вином и мясом. А не то, клянусь Нергалом, твою печень вырежу, да насажу на вертел! — гаркнул Конан, усаживаясь за свободный столик у стены, поставленный так, чтобы можно было видеть входную дверь. А свободен он был потому, что киммериец занял его несколько дней назад, выбив при этом несколько зубов, да свернув парочку носов особо ретивых наглецов. Это лишний раз доказывало — пока капитан «Тигрицы» находится в городе, садиться на его место не следует, поскольку жизнь-то одна. Стоит ли рисковать ею из-за такого пустяка, как место в таверне?

«Жизнь странна и непредсказуема, — подумал киммериец. Его мысли снова вернулись к тому дню, когда он погнался за проклятым стигийским баркасом, груженным слоновой костью и редкими перьями, привезенными из Черных Королевств. Сведения, добытые в одном из портовых кабаков, оказались ложными — это была ловушка, придуманная властями Стигии, для того, чтобы отлавливать пиратов, осмеливающихся заплывать в устье Стикса. Но на этот раз в их сети попал (попал? Да ничего подобного!) Конан из Киммерии, прозванный в недалеком прошлом Амрой Львом.

Валузийское золото, добытое варваром в Херриде давно потрачено, а это значит, что Лев снова выйдет на охоту! Одна беда: в Херриде Конану не дали каперский патент. Слишком сильны еще были воспоминания зингарских чиновников о Ночном Губителе... Проклиная мерзких бумагомарак, Конан отправился на Барахас, но братство встретило его не столь радушно, как он ожидал — они просто напали на «Тигрицу». Потопив несколько пиратских лоханок, варвар отправился в Асгалун, желая побыть некоторое время вольным корсаром, дожидаясь более удачных времен. Тогда можно будет вернуться в Зингару, за патентом. И пускай только попробуют отказать!

— Э-эх, — покачал головой киммериец. — Надо было начинать с Кордавы, а не с захолустного городишки, где ничего не смыслят в настоящих воинах. Вот старый Фердруго — другое дело. Он готов простить любые преступления, лишь бы корсары добывали золото для его казны! И Конан поможет ему в этом, со своей «Тигрицей»!

— «Тигрица»... — Киммериец попробовал на язык имя галеры. Это был уже третий корабль с подобным именем, ходивший под командованием Конана. Первый, на мачте которого была повешена прекрасная Белит, давно гнил где-то на побережье Куша. Вторая «Тигрица» пошла на дно возле острова сновидицы Дайомы, хитрой колдуньи, попытавшейся навечно заманить киммерийца в свои любовные сети. Нынешняя же красавица стояла на приколе у пирса.

...Судно купца, служившее приманкой, заманило их в ловушку, где ничего не ожидающих пиратов поджидало три галеры. Более маневренная «Тигрица» смогла уйти, потопив одну из посудин неприятеля, но и сама получила пробоины, потеряв к тому же часть команды.

И вот он, Амра-ужасный, некогда наводивший страх на всю Стигию, а также Шем и Куш в придачу, вынужден со своей «Тигрицей» таиться в одном из прибрежных городков Стикса.

А где-то там его ждет Кордава, со всеми ее прелестями и каперским патентом в придачу.

Понятно, что Конан и сейчас мог направиться в столицу Зингары за монаршим разрешением стать корсаром, но сделать это не позволяла Конану гордость. И вот тут-то на него свалился этот полоумный жрец со своим ларчиком.

«Может быть, удача улыбнулась мне?» — подумал киммериец, выплескивая в бездонную глотку полкувшина вина.

Дверь таверны распахнулась, и, не задерживаясь на пороге, к столу капитана подошел невысокий жилистый человек неопределенного возраста, с лицом отъявленного головореза. Кривой нос, свернутый набок в одной из многочисленных драк, неоднократно порванные и рассеченные щеки. На обнаженном торсе — замысловатый рисунок барахских татуировок — от акул и русалок с рыбьими хвостами, до чудовищного кракена, со множеством щупалец. Посреди груди было выколото штурвальное колесо, обозначающее путь, с которого моряк не должен сбиться.

Риальдо (так звали барахца), лишился корабля из-за бунта команды и едва не был выброшен за борт бывшими соратниками, но тут появился Конан со своей «Тигрицей». Галера Риальдо, конечно же, была потоплена, а сам он стал кормчим на «Тигрице». Как ни странно, киммериец мог полностью доверять прожженному пирату и убийце, поскольку тот был человеком слова и признал свой долг по отношению к варвару.

Устало плюхнувшись на длинную лавку, Риальдо протянул руку к кувшину и, глотнув из него, сплюнул на пол.