Скила и Товифа - [2]

Вот и на этот раз, казалось, шанс был упущен. Товифах специально приехал в город, где проживал Скилас, однако тот уехал в неизвестном направлении на неопределенный срок. Личный секретарь Скиласа, который был в курсе всех его перемещений, на этот раз лежал в больнице со сломанной ногой и ничего определенного сообщить не смог. Он лишь сказал, что Скилас отправился на встречу с кем-то, на очень важную для него встречу. Кажется, с каким-то доктором и определенно в другой город.

И вдруг в аэропорту какой-то странный юноша, видимо, из общества «Красный крест» так неожиданно познакомил их.

* * *

— Я познакомился с программистом, доктором Скиласом. Оказывается, его фамилия имеет французское происхождение, и его следует произносить как Скила́, с ударением на последнем слоге. Но он привык, что в результате преобладания англоязычных ученых его все произносят на английский лад.

— Папа, это поразительно!

— О чем ты, Джини?

— Папа, но ведь ты сам говорил, что в нашей фамилии буква «Эйч» на конце тоже не читается!

— Ну и что из этого?

— Как ну и что? Ты не понимаешь? Ты — Товифа!

— Стало быть, так, ну и что же?

— Как это ну и что? Скила и Товифа! Это я где-то уже слышала! Но я никогда не увязывала нашу фамилию с этим сочетанием, а теперь, как прорезалось!

— Где ты могла это слышать?

— Что-то библейское.

— В Библии нет ни Скилы, ни Товифы.

— А я говорю, что есть!

— Ты ошибаешься.

— Нет.

— Даже если и нет, это ничего не меняет.

— Папа. Послушай же меня, наконец! Это меняет очень многое. Потому что это — не простое сочетание.

— Малышка, ты сегодня устала, наверное, в школе трудный день. Напрасно ты так горячишься. Пускай это что-то значит в Библии. Надеюсь, это не какое-нибудь дьявольское заклинание? А, впрочем, что бы ни было… Ты же знаешь, что я не суеверный. Я так рад, что познакомился с этим гениальным человеком! Сколько идей! На его фоне мои мысли мне кажутся мелкими и суетными. Впрочем, кое-что и папка твой смыслит!

* * *

— Жан-Поль, вы не против, если я вас буду так называть?

— Можно просто Жан.

— Отлично, тогда меня просто Хаим.

— Мне как-то не ловко. У нас такая разница в возрасте.

— Без церемоний, прошу Вас. Ведь мы — одна команда. Лучше было бы даже попросту перейти на «ты».

— Не знаю. Попробую.

— Хорошо. Итак, Жан. Ваши идеи меня увлекли всерьёз и надолго. Но я не готов отказаться от своих задумок.

— То же самое я бы сказал и о себе.

— Так значит, решено? Будем действовать в обоих направлениях?

— Разумеется.

— А силенок хватит?

— Хватило бы времени.

— Понимаю намек, но не бойтесь, во мне ещё полно жизненных сил.

— Простите, я не об этом.

— Не важно. В моем возрасте приходится считаться, что на тебя смотрят как на кандидата на тот свет, и я даже уже и не обижаюсь на это.

— Нет, Хаим, я не имел этого в виду.

— Забыли и не тратим время на это. Итак, моё предложение: понедельник, вторник, среда — работаем на вашу программу, четверг, пятница, суббота — на мою, воскресенье — резервный день, по обстоятельствам. Принято?

— А как же насчет вашей субботы?

— Точно так же как насчет вашего воскресенья. Святому делу святые традиции да не помешают. Годится?

— Нормально. Но, прошу учесть, ночи остаются за мной.

— Ночью надо спать, молодой человек!

— Вот вы и спите.

— И вам советую.

— Программеры по ночам не спят. Они днем полуспят, а ночью самая молотьба!

— Значит, зачтите часть вашего ночного времени в мою программу.

— Ладно уж, не обижу. Мы с вами, док, такую примочку завернем! Мир ахнет!

— Не сомневаюсь.

* * *

— Ну не может, не может быть такое большое количество информации записано на уровне генов! Ведь это счетное число сочетаний сложных молекул. Соображать надо, батенька! Как же вы не понимаете! Более тупого программиста я не видел в своей жизни никогда. А в силу моего почтенного возраста уж и не чаю встретить большего олуха, чем вы, юноша!

— А я ещё и не говорил вам, сколько информации должно храниться в ваших антителах. Это так — маленький тестик. На вшивость. А на самом деле надо памяти порядков на шесть больше.

— Что значит, на шесть порядков? Это в миллион раз, что ли?

— Ну не в тысячу же!

— Бросьте думать о тысяче. А тем более о миллионе! Не получится. Некуда такое количество информации вместить.

— Вот куда записана информация о том, как организму развиваться, туда и надо записывать. А вы куда хотели?

— Как это куда? В структуру гена, разумеется!

— Да уж. Я и раньше предполагал, что под старость у людей наступает разжижение мозга, но что так рано и так заметно — и помыслить не мог! При чем тут ген?

— Как это при чем, батенька? А кто носитель информации о наследственности?

— Вы мне будете сказать за информацию! Да уж не гены, во всяком случае!

— Как это не гены?

— Так это — не гены!

— Не нами с вами замечено, что отличие организмов однозначно связано с генной структурой!

— Это всё равно как если бы вы утверждали, что отличие компьютеров однозначно связано с их конфигурацией.

— Поясните свою мысль, не исключаю, что в ней есть гомеопатическая доза здравого смысла.

— Гены — это всего лишь хардвеир, а надо искать, куда занесены софты.

— Говорите на человеческом языке, юноша.

— А я на каком говорю? Ах, да, я же с чайником общаюсь. Короче, гены — это всего лишь машинка для чтения программы развития особи. Для сложной программы нужна сложная машинка, для простой программы годится машинка попроще. Но дело не в том, какая машинка, а в том, какая программа. Наследование черт живого организма происходит не простой передачей генного набора, а передачей программы, которая записана на субгенном уровне.