Скиф - [120]

Царские скифы мерным шагом объезжали базарную площадь. К Филиппу подходили обиженные люди. Женщины цеплялись за стремя, целовали сандалии и просили помощи. Их мужья бьются на городских стенах за Митридата-Солнце, а дома — голодные дети. Купцы прячут муку. Даже за горстью ячменных зерен надо стоять с полночи. И за все требуют золота. Купцы стали жестокими и не жалеют бедного люда…

— Я распоряжусь, — бормотал Филипп. А чем и как он мог распорядиться? Он снимал с похудевших пальцев кольца и отдавал просителям. Опустошил пояс, сорвал золото и украшения с одежд, но нищета и горе вокруг него не уменьшились.

А вот и лавка Никия. Здесь толпа еще большая. Двое мускулистых рабов отгоняют женщин от прилавка.

— Люди добрые! — доносится хриплый, усталый голос брата. — Сегодня больше не торгую: вторые сутки без сна. Пощадите… — И вдруг голос поднимается до крика: — На что мне эти медяки? Отойдите! Завтра буду продавать только за нечеканное золото.

Персей в подтверждение слов отца размахивает над толпой безменом:

— Уходите!

«Юный поклонник Аристогитона, враг тиранов!» — с горькой усмешкой подумал Филипп.

Маленькая девочка проскользнула под ногами Персея к прилавку.

— Дай! — Она протянула два медяка и латаный мешочек для муки.

— Отпустить тебе? — Никий на минуту задумался.

— И мне, и мне!

Началась давка. Девочку смяли. Филипп соскочил с коня в ринулся в толпу.

— Отпускай всем подряд! — крикнул он, поднимая над головой ребенка.

— За медяки?

— Без медяков…

Скифы оттолкнули дюжих рабов и начали пропускать народ. Филипп стал у прилавка.

— Отпускай!

— Без денег?!

— Да! Оставь несколько мешков для семьи, остальным поделишься с народом.

— Тиран! Варвар! — взвизгнул Персей. — Ты это еще запомнишь!

— Я и мои воины не слышали, что кричал этот глупый ребенок, — проговорил Филипп, выразительно взглянув на брата.

Никий с отчаянной суетливостью набросился на сына и вытолкал его из лавки.

По всему городу пронеслась весть о подвигах Филиппа Агенорида. Купцы кляли бешеного скифа, беднота прославляла его имя. А он был грустен: ему нужен был хлеб для воюющего города, а не худая или добрая слава.

V

К осажденному Пантикапею Фарнак стянул катапульты, сложные деревянные сооружения с подъемными клетками для воинов, тараны с ударными, окованными железом бревнами, метательные машины, целые горы бочек с горючей смесью.

Но со штурмом столицы не спешил. Он решил взять Пантикапей измором.

Старый царь, как подбитый ястреб, согбенный, с трясущейся головой, следил со стен Акрополя за действиями мятежников. Он сам руководил обороной и по нескольку раз, днем и ночью, объезжал предкрепостные укрепления, проверял бдительность и боевую готовность своих воинов.

После смерти Гипсикратии старик ел только из рук начальника своей стражи: он не может умереть, не покарав предателя-сына. Уже второго сына — и второго предателя. Продержаться до весны — зимы в Тавриде не так суровы, и провианта, если прижать как следует купцов, хватит, — а там нахлынут варвары Севера, и старый кочевник еще покажет себя. Отняли Гипсикратню, погубили Артаваза, но растет Динамия. Ради нее он скрестит оружие с любым врагом!

Царь ревниво следил за каждым шагом своей любимицы. Крупная, с крепким, полным тельцем и круглым здоровым личиком, девочка одновременно напоминала и отца и деда. Она одна своим щебетом и резвостью разгоняла уныние старого Понтийца.

Весь гарем Митридата еще до начала отступления на Тавриду был перевезен из Синопы в Пантикапей. Триста две наложницы с детьми, внуками и рабынями обитали во внутренних покоях дворца.

Митридат в последнее время не заходил туда и не пускал Динамию.

— Кроме сплетен, лицемерия и лжи, ребенок там ничему не научится. — повторял царь и тяжело вздыхал: — Нет наследника. Эта еще мала, а мой мальчик был храбр…

— Может быть, царевич жив! — с почтительным состраданием успокаивал его Филипп. — Героев хранят сами боги!

— Да, моя кровь родит лишь смелых, — со скорбной гордостью подтвердил Митридат. — Даже Махар, — голос его судорожно прерывался. — Мой сын был отважен, но подарил себя предательству. И другой…

Стоя на часах, Филипп часто в ночи слышал, как томимый бессонницей старик вздыхает и бормочет проклятия.

VI

Метательные машины перекинули через вал воззвание Фарнака эллинам Тавриды. Сыны свободы, почему они медлят, почему не сразят тирана Митридата и не откроют ворота братьям своим, поднявшим меч на вероломного царя-варвара?

Херсонес, Нимфей, Тиритака и многие греческие города с помощью воинов Фарнака уже свергли ненавистное иго. В освобожденных городах рабы и скифы обузданы железной уздрй. Грекам, даже богатым полукровкам, возвращены все былые права эллинского гражданства. Неужели пантикапейцы откажутся от такого блага?

Купцы зашептались. Действовать надо осторожно. Рабы ждут весны и скифов. Начнется резня. Наступят снова времена Савмака. Безумный старик отменит рабство, уравняет скифов с эллинами. Он приблизил к себе внука скифского царя Гиксия, и теперь дикие кочевники имеют своего человека во дворце Митридата, а эллины обречены. Одно спасение — Фарнак! Фарнак — друг эллинов и Рима.

Митридат призвал Филиппа.