Скелеты в тумане - [5]

Дядя Саша засмеялся и повел нас в свой обветренный дом отдыхать и кушать.

Дом был весь деревянный. И снаружи, и внутри. Мы с Алешкой сразу разулись – так приятно было шлепать босиком по гладкому теплому полу. И все рассматривать: деревянную мебель, как в музее русского быта, лосиные рога по стенам, медвежьи и волчьи шкуры на полу, керосиновую лампу на столе, сети с большими стеклянными шарами-поплавками, сваленные в угол, карабин на сучке, огромного кота на печке.

Мы немножко поели, отдохнули, потом опять поели и пошли смотреть нашу будущую лодку. Дядя Саша все уговаривал нас не спешить с выходом в море, погостить у него, но папа сказал, что нельзя терять погоду, ведь скоро могут начаться осенние шторма. А мама испуганно промолчала.

Лодка нам очень понравилась – большая, прочная, деревянная. Она лежала вверх дном, на бревнышках. Папа ее внимательно осмотрел, потыкал ножом в доски обшивки, а потом мы все вместе поставили ее на киль. Дядя Саша пошел за веслами, потому что папе не терпелось испытать лодку на ходу.

Мы скатили ее по бревнышкам в воду, папа взял пару весел и забрался в лодку. Алешка было бросился за ним, но мама успела его перехватить у самой воды, чуть не оставив его без штанов – так он рвался из них вслед за лодкой.

Папа отплыл немного от берега и начал гонять лодку туда и сюда, заставлял ее вертеться на месте, раскачивал, а потом, резко загребая, стал уходить в открытое море.

Алешка мрачно смотрел, как постепенно уменьшается лодка, и вдруг буркнул:

– Куда это он в такую даль? Заблудится еще. И станем мы – дети капитана Гранта.

Но папа вернулся. Он ловко подогнал лодку к берегу и так поднажал на весла, что она почти вся вылетела на камни. Папа был доволен лодкой. А мы были довольны папой. Тем, что он вернулся. И тем, как уверенно и умело управлял нашим кораблем. Не ожидали, все-таки городской человек, да еще чиновник.

По правде сказать, я сначала немного побаивался плыть по морю на лодке. Но когда увидел, как справляется с ней папа, смелости у меня прибавилось.

Потом мама пошла с дядей Сашей знакомиться с жизнью Рудника и помочь ему по хозяйству, потому что его семья уехала отдыхать, как «нормальные люди на северное побережье южного моря». А мы с папой стали готовить лодку к дальнему плаванию.

Сначала папа велел нам укладывать на дно лодки камни. «Только не круглые, – предупредил он, – чтобы не сместились при качке».

Папа, оказывается, хотел оснастить лодку парусом, а для этого надо было уложить балласт, чтобы ее не опрокинул ветер, сделать киль, чтобы она могла идти в любом направлении, даже против ветра, и руль, чтобы управлять.

В общем, работы было много. Папа, забрав топор, ушел в лес искать подходящее сухое дерево для мачты, а мы усердно взялись за камни. И когда он вернулся, волоча за собой длинную жердь и охапку тонких гибких прутьев, лодки уже почти не было видно под грудой камней. Благо – искать их не приходилось, весь берег из них состоял. Наверное, на целый парусный флот маленькой державы хватило бы.

– Молодцы, – похвалил нас папа, усмехнувшись одной щекой. – Чувство юмора у вас есть. Чувства меры только не хватает.

Тогда мы подкрепились черникой, которую он собрал для нас в лесу, и выкинули все лишние камни. А папа набил на днище лодки поверх камней доски, и получился ровный настил. Сделал палубу в носу вровень с бортами, чтобы не заливало встречной волной, и вышло очень здорово и аккуратно. Даже подошедшая мама его похвалила:

– Очень миленько получилось, – снисходительно сказала она.

Папа прямо расцвел – так ему было это приятно.

– Это еще что, – гордо пообещал он. – Сейчас каюту сделаю.

– Сейчас обедать пойдем, – охладила его мама.

И мы с удовольствием пошли опять обедать. Дядя Саша понял со слов Лешки, что у нас была всего одна курица на четверых на два дня и что мы голодали в поезде, и решил нас накормить не только за прошлую дорогу, но и впрок. И поэтому разговор за обедом шел только вокруг стола.

Папа наворачивал треску и камбалу, съел почти целую жареную утку и все подшучивал над дядей Сашей: что же ты нас не угощаешь нельмой, лососем, миногами, где же твое северное гостеприимство и радушие? А дядя Саша грустно оправдывался: нельма уже не водится, кумжа не ловится, а лосось давно исчез.

– Но вам на прокорм дичи и рыбы хватит, – сказал он, – если ты стрелять не разучился. И если твои орлы будут исправно рыбу ловить.

– Я буду чернику собирать, – сказал Алешка, уплетая черничное варенье прямо из банки, потому что в вазочке оно уже кончилось. В основном его стараниями, конечно.

Мама давно уже делала ему строгие глаза. Алешка в ответ невинно пожимал плечами: мол, что же делать, угощают, нельзя отказывать хорошему человеку, нельзя отвергать северное радушие и гостеприимство.

– Ешь, ешь, – подбадривал его дядя Саша. – В ней витамины.

Алешка сделал вид, что очень удивился – вот как! – я и не знал. Ну, раз такое дело – придется еще поесть. И нельзя ли найти чистую, не очень большую баночку, чтобы набрать витаминов в дорогу?

Мама застонала. Папа хмыкнул. Баночка нашлась.

После обеда мы с папой снова пошли на берег и до вечера возились с лодкой. Папа установил на ней каркас из гибких прутьев и натянул на него и пришнуровал к бортам тот самый загадочный брезент с дырочками. Получилась очень уютная каюта, которая могла защитить нас от холодного ветра, соленых брызг и дождя в непогоду.