Сказочные повести. Выпуск пятый - [29]

— Кто там? — ворчливо спросил он.

— Это я и Коля, — ответил Большой Долгоносик. — Мы пришли, чтобы почитать твои сказки.

— Знаю я эти сказки, — опасливо поглядывая на Кольку, сказал Типограф и, спрятавшись, добавил: — Я занят!

Но Большой Долгоносик постучался снова.

— Ольховый Листоед велел. «Веди, говорит, скорее к Типографу». Я и привел.

— Ольховый Листоед? — переспросил жучок.

— Честное короедское. Ольховый Листоед.

Немного помолчав, Типограф ответил:

— Ну, тогда ладно. Сейчас выйду.

Окошко закрылось, и вскоре хмурый жучок стоял внизу перед Колькой и Большим Долгоносиком. На нем был новый яркий галстук, завязанный пышным бантом.

— Очень рад вас видеть, — сказал Типограф и важно кивнул. — Прошу.

Кора на деревьях, окружавших жилище Типографа, посохла и отвалилась, а их голые стволы были источены узорами. Все узоры были похожи один на другой: длинная линия посередине и отходящие от нее в обе стороны линии покороче с кружочком на конце.

— Это для маленьких — сказка про личинку Елового Усача, — объяснил Типограф, показывая на один из узоров.

— Очень хорошая сказка, — заметил Большой Долгоносик. — Бывало, в личинках, как услышу ее, сразу засыпаю.

— Тут вот для более взрослых — про войну муравьев и гусениц, — продолжал Типограф.

— А эта сказка как называется? — спросил Колька, проводя пальцем по хитрой извилистой дорожке, проложенной пониже.

— Это не сказка. Это правда, — ответил Типограф. — А называется эта правда «Слава, слава древоточцам! Как они съели дом».

— Жуки-древоточцы, значит, — пояснил Большой Долгоносик.

— Дом? — удивился Калька. — Целый дом? Как же они его съели?

— Очень просто, — сказал Типограф. — В труху источили. Весь — от пола до потолка.

— Неужели маленькие жуки могут съесть дом?

— Ха! Чего там — дом! Один раз, говорят, жуки целую деревню съели и еще мост через реку в придачу. Я про это тоже написал. Только с другой стороны елки.

— У нас в поселке есть доска для газет, так на нее газеты тоже с двух сторон наклеивают, — сказал Колька. — Кто хочет, с одной стороны читает, кто хочет — с другой. Совсем как у вас.

Типограф с презрением передернул усами.

— У нас не читают, тут живут одни невежи. Все сплошь неграмотные. Мне приходится самому и писать и читать. А ты… то есть вы… умеете читать?

— Умею, — ответил Колька.

— Тогда я вам покажу кое-что поинтереснее. Я там написал так уж написал! Про самого Главного Короеда. Пошли, тут недалеко. А тебе, дорогой, — повернулся он к Большому Долгоносику, — не стоит с нами ходить, ты все равно ничего не поймешь.

— Ладно, — согласился Большой Долгоносик. — Я тут подожду.

Типограф поправил бант и пополз вперед, приговаривая:

— Вы не пожалеете времени и сил, потраченных на эту экскурсию. Вы увидите самое лучшее мое произведение. Смотреть на него надо сверху. Вот хотя бы с этой елки. Ползите, то есть лезьте за мной.

Типограф стал взбираться вверх. Калька за ним.

— Вон оно! — с гордостью произнес жук, показывая куда-то в сторону поселка. — Видите?

Колька изо всех сил вглядывался в ближайшие сухие стволы и наконец честно признался:

— Нет, не вижу.

— Да вон, на осине. На зеленой осине такое белое. Видите?

Тут Колька разглядел, что показывал ему Типограф, и рассмеялся:

— Про какого же там Главного Короеда? Там написано: «Здесь был Коля Кочерыжки». Я, значит. И надпись я вырезал.

Типограф смутился, завертелся и чуть не свалился вниз.

— Умоляю, говорите потише! Я не знал, что это ваше. Я думал, это ничье. Я уже всем сказал, что это я написал там про Главного Короеда.

— Но ведь все равно все придут и увидят, что это не про Короеда.

— Нет, нет! — замахал лапками Типограф. — Они ничего не увидят, они же не умеют читать. По правде говоря, я тоже не умею, но я не виноват, что все думают, будто я ученый. Сам Главный Короед всегда советуется со мной. А что будет со мной теперь?

Типограф заплакал. По его банту покатились слезы.

Коле стало жалко жука.

— Ладно, пусть эта надпись будет твоя, — сказал он. — А я, если захочу, еще что-нибудь вырежу.

— Пусть моя? — закричал Типограф. — Ты… То есть вы, дарите ее мне?

— Дарю.

— Насовсем?

— Насовсем.

— И никому не скажете, что ее выгрызли вы?

— Никому.

— Вот спасибо! Вот спасибо!

В это время показался Большой Долгоносик. Он бежал, радостно подпрыгивая: наконец-то нашелся Главный Короед. Оказывается, он перебрался из Короедска, из своей ели, в загородную сосну, чтобы городской шум не мешал ему думать.

Когда Калька с Большим Долгоносиком скрылись за деревьями, к Типографу вернулась его обычная уверенность и надменность.

— Этот Коля умеет читать, — небрежно сказал он окружившим его жукам. — Глядишь, поучится и, может быть, даже писать научится.

Колька становится короедом

— Стой, Коля! — с почтительной дрожью в голосе проговорил Большой Долгоносик, подведя Кольку к толстой блестящей сосне с единственной зеленой веткой на сухой вершине. Этим она отличалась от всех остальных сосен, на которых не было ни одной зеленой иголки.

Сосна Главного Короеда была вся в круглых отверстиях и напоминала небоскреб с тысячью окошек.

Колька заглянул в одно окошко и увидел в углу круглой норки, устланной мелкой древесной пылью, большого черного жука, который спал, покрывшись своими длинными усами.