Сказочница - [9]

А ведь снаружи, кажется, было солнечное лето. Почему же здесь так невыносимо холодно? Мой костюм Золушки совершенно не рассчитан на этот климат! И пальцы на ногах мерзнут, и зубы выбивают похоронный марш. Я так воспаление легких заработаю. Когда я, наконец, чихнула, и моё оглушительное в пустых коридорах 'апчхи' вернулось ко мне, отразившись сто раз от холодных стен, Кир, наконец, соизволил выйти из состояния сосредоточенной хмурости и удивленно посмотрел на меня.

— Замерзла?

Я хотела съязвить что-то в стиле «тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная», или, может, «про однажды в студеную зимнюю пору», или про что-то другое, но вместо этого еще раз чихнула.

— Замерзла, — констатировал факт Кир. А потом положил свои руки мне на плечи и, прикрыв глаза, медленно погладил темно-синий шелк моей рубашки. Ну, и меня вместе с ним, конечно. Его ладони пылали. Я даже сквозь одежду ощущала, что он невероятно горячий.

— Ты здоров? — прошептала я спустя секунду, когда мои голосовые связки вспомнили, что они умеют разговаривать.

— Ммм, да.

— А, по-моему, у тебя температура… Все-таки в ваших замках жутко холодно и…

И я забыла, что хотела сказать, потому что он взглянул на меня, и я поняла: иногда зелень может обжигать. И мысль о его невероятных изумрудных глазах бильярдным шаром гулко прокатилась по моим стремительно тупеющим мозгам. Я чувствовала его горячие руки на своей талии, а от взгляда губам стало щекотно. Кир наклонился ко мне медленно, и мое сердце сладко и недоверчиво ёкнуло и громко застучало прямо в ямочке между ключицами, а он, почти прижавшись ртом к моему уху, спросил:

— Согрелась немножко?

— А? — я ошарашенно уставилась на него, а он расплылся в медленной довольной улыбке и снова скользнул ладонями с моей талии по рукам и на плечи, указательным пальцем нарисовал черту от ключицы до пылающего уха и отступил на шаг. А я, как сомнамбула, едва не шагнула следом за ним на дрожащих ногах.

Но не шагнула, а только простонала мысленно и скрипнула зубами.

— Согрелась, — голос был хриплый и совершенно точно не мой.

Кир кивнул и пропустил меня вперед, открыв не замеченную мною ранее дверь.

Маленькая комната за дверью была залита солнечным светом и совершенно утопала в цветах. Хризантемы, розы, герберы, лилии, подсолнухи и ромашки — у меня даже в глазах зарябило. И приторно-сладкий цветочный аромат… Мне сразу стало дурно, потому что вспомнились голодные студенческие годы, когда я между парами и редкими переводами подрабатывала в цветочном магазине на Немиге. Старой зарплате моей и хозяйке магазина вместе с ней сейчас где-то хорошо икнулось а, мои глаза заслезились, сработало подсознание и зверски захотелось есть…

Тем более что прямо по курсу был немаленький такой столик, густо заставленный тарелками со всевозможными сладостями. Я успела заметить эклеры, буше, картошку — ммм, сто лет картошку не ела — один среднего размера тортик с орехами, а потом голодным взглядом наткнулась на грузного мужчину, восседающего во главе стола.

Если бы драматург Островский искал актера для любой из своих пьес, то он заангажировал бы этого колоритного типа в ту же секунду, как увидел, зуб даю! Ибо он был солиден и толст, в оранжевой атласной рубашке навыпуск и черной кожаной жилетке. Волосы подстрижены в кружок и гладко причесаны. И бакенбарды густые и пышные. Я от них глаз оторвать не могла и, кажется, даже рот открыла от восторга, но Кир весьма неделикатно ткнул меня пальцем в бок и поклонился.

Ого! Этот живописный дядька, что, получается, и есть их королевское величество. А я тут на него глазею, как баран на новые ворота… Я торопливо изобразила реверанс, и венценосный толстяк растянул блестящие жирные губы в благожелательной улыбке.

— Так это и есть твоя таинственная гостья?

— Да, ваше величество, — Кир кивнул, а я еще раз присела.

— Ну, рассказывай, — и он уставился на меня.

Я слегка струхнула, потому что глаза у него были, мягко говоря, пугающие: черные, холодные и мертвые, как у жуткого японского мальчика из какого-то давнего ужастика.

— Я на самом деле не совсем понимаю, что произошло, ваше величество… Я вечером заснула у себя дома, а утром проснулась вот у него, — кивок на Кира.

— А потом куда пропала?

— Да я в обморок упала, а не пропала, — пробормотала я, а Кир что-то промычал сдавленно за моей спиной, и я удивленно на него посмотрела.

— Она мышки испугалась, ваше величество, — совершенно неожиданно соврал мой вымышленный персонаж и попытался взглядом послать мне какую-то мысль.

Король кивнул, а я решила продолжить, но Кир меня еще раз перебил и закончил вместо меня и совершенно не то, что я собиралась произнести:

— Я потом нашел ее по зеркальному отражению. И уже утром вернул назад.

Все интереснее и интереснее. А вот пятнадцать минут назад у себя в спальне, про правду и только правду, кто говорил? Молчу и только глазами хлопаю, а Кир шлет яростные флюиды. Тяжело вздыхаю и перевожу взгляд с короля на окно за его спиной.

Перевожу взгляд и каменею, застываю молчаливым изваянием и, кажется, даже забываю вдохнуть. Потому что в окно снаружи смотрит черный дракон. На его морде широкая золотая полоса, шипы и глаза. Не черные, как мне вчера — вчера? Это только вчера было? — показалось, а изумрудные, точно такие же, как у…