Сказки Золотой Праги - [30]
Она, не дыша, потихоньку отворила дверь в третью горницу, где колдун сидел. Старик проснулся и стал было вставать из-за стола. Но она быстро накинула ему на голову недоуздок и потащила на двор к костру Колдун начал менять обличья: превращался во всяких чудовищ, змей, жаб, ящериц, птиц, медведей, лисиц, волков и бог знает во что еще. Но она не стала обращать на это внимания, а подвела его к дровам, вскинула наверх и зажгла костер свечой из фонаря. В одно мгновенье дрова затрещали, колдун сгорел, а огонь и пепел исчезли.
Где был двор, оказалась целая страна, а где дом — целый город. Пришло множество народу, и все стали благодарить свою избавительницу за то, что она сняла с них заклятье. Три всадника оказались мужьями трех прачек: ее мужем был черный всадник, рассказавший, что ей делать. Они стали здоровыми, полными людьми, а худыми были оттого, что колдун кормил их раскаленными угольями.
Как собрались все вместе, пошли у них тут радость да веселье. И до сих пор живут они да радуются, коли не померли.
НА ВСЕХ НЕ УГОДИШЬ
(Чешская сказка)
Перевод М. Зельдович и С. Шмераль
Так вышли они на большую дорогу. И попался им навстречу какой-то шутник. Увидал он, как они еле-еле шагают, и кричит:
— Славное дело! Осел с мальчишкой впереди, а старик сзади плетется…
Мельник ничего не ответил, но, когда насмешник скрылся, прошел вперед и повел осла за собой. Только сделали они несколько шагов, — навстречу им сильно подвыпивший крестьянин. Хлопнул себя по бедрам, заржал:
— Ха-ха-ха! Вот так комедия! Один осел другого ведет. Этого молодца надо долой с осла: пускай бежит, а сидеть старик должен. Счастливый вам путь, господа, тому и другому!
И повалился возле дороги, да и остался там лежать. А мельник с сыном продолжали свой путь. Потом мельник сказал:
— Слезай, сынок! Я что-то устал.
И сел на осла; так они почти до самого города добрались.
Только стали спускаться под гору, догнали их женщины, которые тоже на ярмарку шли. Одна пожалела мальчика бедненького за то, что ему приходится пешком идти, другая — осла, что он должен мельника на себе тащить, так что колени подгибаются. Мельнику крепко досталось. Мельник все терпел, только головой качал, но скоро слез с осла и повел его порожняком за собой.
Потом встретился им гусар, который сильно шпорил коня.
— Ну, таких дураков — дьявол вас возьми совсем — я в жизни не видел: иметь осла и пешком идти. Уж не знаю, то ли тебя, усатого, то ли обоих вас за ослов считать?
Ругнулся еще два раза — да и след простыл.
— Сядем вместе на осла, сынок, ни черта ведь с ним не сделается.
Посадил мельник парнишку впереди и сам на осла вскарабкался. Осел теперь еле ноги волочил, а с ярмарки уже целая толпа народу возвращалась. Вся долина смехом огласилась, когда люди увидели, как наши всадники гарцуют.
— Далеко ли путь держите? — спросил один из встречных.
— Видно, из Иерусалима в Эммаус перебираетесь? — крикнул другой.
— Не скорей ли будет пешком? — заметил третий.
— Так у вас осел на дороге сдохнет. Коли хотите, чтоб он жив остался, сами его на руки возьмите, — издевался четвертый.
И прошли, не слушая, что бормочет себе под нос мельник. Вдруг у осла ноги подкосились.
— Ей-ей, тятя, сейчас он сдохнет, — сказал паренек. — Давай слезем, чтобы нам хоть как-нибудь без беды в город по пасть. А то ярмарка кончится, пока мы дотащимся.
В конце концов осел лег, и они уже никак не могли его с места сдвинуть.
— Видно, в самом деле придется нам его, как тот говорит, себе на плечи взвалить, чтобы хоть до города добраться.
— Не беда, дотащим!
Парень вынул из сумки веревку, связал ослу ноги, продел дубину, и взяли они его на плечи. Упарились оба, но тащили, пока ноги двигались.
Как раз шли из Попрадова туда же на ярмарку вербовщики в армию. Увидев мельника и мальчика с ослом на плечах, вербовщики обступили их и дернули плясовую. Сбежалось множество народа, и загремел такой смех, что струны чуть не полопались.
— Таких дураков, как вы, мне еще встречать не приходи лось, — объявил капрал. — Да я бы лучше его вон туда в воду бросил, чем так тащить. Все равно он у вас до вечера не протянет.
Не выдержал мельник, мигнул парню. Кинули они осла в воду — в ту лужу, которая из Попрада на дорогу выступала, потому что под мостом ей мало места было. И пошли в город купить, что нужно. А осел очнулся, отдохнул, напился воды, попасся на травке и совсем ожил. Вернувшись из города, отец с сыном положили на него мешок с покупками, и он как ни в чем не бывало донес тот мешок до дому. Но уж ни отец ни сын больше на осла не садились.
