Сказки Золотой Праги - [12]
Тут стали про него разузнавать, расспрашивать, писать о нем во все края. Но так медного молодца и не отыскали.
Тогда вышел другой указ, что королевну отдадут замуж за того, кто с еще более высокого облака на скаку золотое яблочко сорвет. Опять братья к нему, начали его дразнить;
— Поедешь, Грязнуха? Опять на пестрой свинье?
А он ничего, только плечом повел.
— Конечно, поеду. Почему ж мне не ехать? — отвечает.
И когда они, разодевшись, сели на коней, он за ними на той же пестрой свинье в путь тронулся. А за ним — толпа ребят, и народ на него пальцем показывает.
Но только он — уже за гумном — один остался, как вынул из сумки недоуздок и тряхнул им.
— Что угодно пану? — раздался голос.
— Ничего не надо, только серебряного коня и серебряную одежду! — приказал он.
Тотчас все явилось, и он переоделся.
А перед королевским дворцом опять полно знатных и нарядных господ. Все скакали понапрасну. Вдруг примчался яркий, как молния, молодец в серебряной одежде, на серебряном коне, так что все вздрогнули при этаком чуде. Взвился к яблочку, оглянулся на королевну и вместе с яблочком исчез. Все на него, рот разинув, уставились — не в обиду будь сказано — как баран на новые ворота; а потом уж, сколько ни расспрашивали, серебряный молодец как в воду канул.
Наконец в третий раз король указ издал, чтобы все съезжались, и кто с самого высокого облака на скаку золотой платок достанет, тому он и дочь и все свое королевство отдаст.
Тут понабралось-понаехало панов, что деревьев в лесу. И Грязнухины братья в дорогу пустились. А Грязнуха вечный — житель запечный проехал верхом на свинье — людям на смех — по всей деревне до самого гумна и там тряхнул недоуздком.
— Что угодно пану?
— Ничего не надо, кроме золотого коня и золотой одежды!
Надел он золотую одежду, и такое сияние пошло вокруг — ярче солнца! Сел на волшебного золотого коня и помчался ко дворцу… Там никто и подумать не мог о том, чтобы скакать так высоко. Вдруг бурей пронесся золотой молодец на коне, взвился к облаку, схватил платок и умчался, как птица. Тут король промолвил:
— Где бы он ни был, а должен я его найти.
И дал приказ все порода, деревни, замки, дома, кухни, печки, дворы, гумма и закрома — всюду-всюду все углы обшарить и найти его. А Грязнуха вечный сидел дома за печью в том самом виде, как утром с печи слез, — в одних портках и рубахе да в старой изодранной шапке, так что прямо пугалом огородным выглядел. Но добычу при себе держал: золотой платок и золотое яблочко он спрятал в шапку, а золотой перстень укрыл в золе, в горячих угольях, на веревочке, к пальцу привязанной, и, подергивая веревочку, играл с ним, как дитя.
Пришли посланные короля к тому дому и спрашивают сыновей. Подошли и к Жителю, запечному, да и говорят ему на смех:
— Не ты ли это был, Грязнуха?
— Вы про что? Как я на свинье-то ездил? — спросил он, да таким смешным тягучим голосом.
— Ну, что за удалец! — сказал один из старших братьев. — В такой молодецкой гусарской шапке только индюшек пасти!
И для потехи надвинул ему шапку на лоб. Выпали вдруг оттуда яблочко и платок. Хотел Житель запечный поскорей шапку поправить, да и выдернул за веревочку перстень из пепла. Тут паны тотчас его узнали. И все диву дались, как такой недотепа писаным красавцем мог стать.
Но Грязнуха вечный — житель запечный показал, как это могло быть. Подтянулся он, тряхнул недоуздком.
— Что угодно пану?
— Золотую одежду и золотого коня!
Тотчас появилось и то и другое. Оделся он, вскочил в седло и одним духом прискакал в королевский дворец. Там его ласково встретили, выдали за него королевну, сыграли свадьбу. И живут они оба до сих пор, коли не померли.
ЗОЛОТОВОЛОСАЯ ОТОЛОНКА
(Чешская сказка)
Перевод М. Лесной
— Братец мой, давай уйдем из дому искать работу! В чужих людях легче жить, чем со злой мачехой. Там нас бить не будут, да и что-нибудь заработаем.
Брат согласился, и они пустились в путь-дорогу. Поднялись они на высокую гору и присели отдохнуть. Посмотрел Яхимка на сестру и говорит:
— Ах, сестра! Как блестят на солнце твои золотые волосы, какая ты красавица!
А Отолонка была девушка красоты удивительной. Золотые ее косы спускались до колен; когда она смеялась, на устах у нее расцветали золотые розы; когда плакала, жемчужины падали из очей. Где она ступала, там вырастали цветы. Вода, которой она умывалась, благоухала.
Посмотрел брат на нее и не мог удержаться, чтобы не сказать еще раз:
— Как ты хороша, сестра моя!
— Ну и что же, что хороша! А много ли я видела счастья? И кто знает, что еще может быть впереди!
И пошли брат с сестрой дальше. Дошли они до одного селения.
— Ну, братец, — говорит сестра, — не стоит нам дальше вместе идти. Я останусь здесь, а ты ступай дальше. А то как бы не пришлось тебе за мою красу слезы лить.
— Неправда, сестра моя! Почему я должен за твою красу страдать?
— Так часто бывает, — ответила сестра. — А чтоб ты обо мне не забывал, дам я тебе на память один мой волосок. Как посмотришь на него, вспомнишь обо мне. Только людям его не показывай да не проговорись, что он мой, а не то и тебе и мне плохо будет. А когда я тебе буду нужна, приходи в это село. Я здесь наймусь к кому-нибудь.
